Обращаясь к послереволюционному периоду нашей культуры, мы не ставим перед собой задачи написать краткую историю советского искусства. В последнее время вышло в свет немало серьезных исследований, посвященных важнейшим этапам развития живописи за истекшие годы.
Можно указать на специальную искусствоведческую литературу, посвященную двадцатым-сороковым годам. Наша тема - это самостоятельный вопрос об эволюции отношений автора и героя в художественном произведении.
Однако рассмотрение интересующей нас проблемы невозможно вне исторического осмысления творческого процесса, вне динамики его становления. Поэтому нельзя избежать самой общей и, по необходимости, суммарной характеристики той культурно-исторической ситуации, которая складывалась в нашей стране в первое пятнадцатилетие после Великой Октябрьской социалистической революции в результате кардинальной перестройки всей общественно-политической системы.
Революция поставила деятелей культуры перед необходимостью личного и общественного, социального и политического самоопределения. При этом в одном и том же положении оказались и те художники, которые уже сложились как зрелые мастера, и те, которые только вступали на творческую стезю. Для тех и других неизбежными были ломка установившихся понятий и норм, выработка самостоятельной гражданской, этической, эстетической позиции. Общая картина мужские кошельки художественной жизни первого послереволюционного пятнадцатилетия представляется одновременно и необычайно яркой, насыщенной, и достаточно сложной, противоречивой. Утверждение нового давалось немалой ценой.
При всей разноречивости общественных, групповых и персональных реакций на исторические события мы, пожалуй, могли бы указать на одну черту, объединявшую деятелей культуры разных поколений,- осознанную потребность включиться в общее дело, принять прямое участие в перестройке былых и созидании новых форм художественной жизни. О деловом, активном настроении, охватившем самых разных по творческой ориентации мастеров, свидетельствуют воспоминания современников, их непосредственный жизненный опыт.
