Это тоже пространство в пространстве, двуединство в ритме времени. Вещи стояли и стоят, как поставлены во время чаепития, и ничто существенно не изменится от их перестановки. Самая естественность послушной воле человека вещной природы лишь усиливает чувство ожидания перемен, скрытого в образах и взаимоотношениях главных героев.

Вглядываясь в произведение Петрова-Водкина, мы снова обнаруживаем в нем смысловые планы, как бы углубляющие содержательную перспективу поэтического мира. Сложная много-, мерность построения картины, столь простой и обыденной по сюжету, заставляет с особым вниманием отнестись к способу возведения от частного ко всеобщему, который присущ этому замечательному художнику. Можно было бы сказать, что двуединство большого и малого времени, пространство в пространстве, позволяющие оценить масштаб инвестиции отсчета от главного к второстепенному, как раз и определяют то переживание коренных проблем человеческого бытия, которое дарует нам эта картина. Бытовая ежедневность впечатлений преображается в образ истинных человеческих отношений, духовной взаимосвязи людей.

Есть все основания рассматривать Землетрясение в Крыму (1927-1928), После боя (1923), Первые шаги (1925) как с жизненно-конкретной, так и с обобщенно-символической стороны. Поэзия выступает в искусстве Петрова-Водкина как правда, а правда его живописного образа поэтична.

Мы остановились на принципе символизирующего обобщения в творчестве Петрова-Водкина потому, что слагавшийся в искусстве на протяжении двадцатых - тридцатых годов метод социалистического реализма включал в себя элементы по-новому понятой жизненной символики - достаточно напомнить Рабочего и колхозницу В. Мухиной или портрет М. Горького П. Корина. В первое послереволюционное десятилетие символ-эмблема (звезда, красный стяг, серп и молот) был почти обязательным изобразительным знаком, постоянно включавшимся в поэтический язык живописи, графики, прикладного искусства. Не менее важно и другое: творчество Петрова-Водкина, демонстрирующее один из возможных вариантов реалистической символизации образа, может быть рассмотрено как своего рода пролог тех поисков и решений, к которым обратятся художники шестидесятых - семидесятых годов, и нам не раз еще придется вспомнить его живописный опыт, когда речь пойдет о художественной культуре наших дней.