В этом легко убедиться, рассматривая решения интерьеров, бытового окружения героя в живописи семидесятых годов. Распространенный мотив обжитого, уютного, согретого теплом человеческих отношений ежедневного уклада воплощался в любовном изображении домашней обстановки.

Вещи хранили печать привязанностей и вкусов своих владельцев. Ими постоянно пользовались (вспомним интерьеры и натюрморты Н. Андронова или В. Эльконина), у них была своя история (примером могут служить интерьеры И. Голицына), они не новы, но налет времени делал их милее, ближе человеку.

Атмосфера семейных связей, закрепленная материальной памятливостью вещей, становилась основой живописной поэтики И. Голицына. Ожившие портреты на стенах, чуть приоткрытые двери, в проеме которых появляются таинственные фигуры в торжественных одеждах, как бы смешали минувшее и настоящее, здесь и там сместились, готовые подменить друг друга. Замкнутость интерьера, в который даже солнечный луч пробивается украдкой сквозь тяжелые гардины, обладает завораживающей привлекательностью. В ней соединены и радость обретенного покоя, и томительная неудовлетворенность, протест (вспомним автопортреты Голицына) против почти насильственного самоограничения.

Частный повод никогда не был в искусстве препятствием для выражения общих социально-исторических проблем.
       Всем, кто владеет коттеджем или загородным домом, приходилось сталкиваться с такой проблемой как очистка сточных вод, или отсутствие канализации. Мы предлагаем Вам решение подобных проблем. Обратитесь к нашим специалистам, и они подскажут методы и оборудование, для очистки сточных вод, при отсутствии нормально функционирующей канализации.
     Сам по себе мотив, связанный с повышенным интересом к внутреннему миру личности, вряд ли может заслужить упрек в камерности. Характер интерпретации придает ему достаточно широкий, общезначимый смысл. Внимание к судьбе героя легко объясняет пристрастие автора ко всему, что составляет его материальное существование. Так возникла своеобразная поэтика, языком вещей говорящая отнюдь не о предметах обихода, одушевленная совсем не вещными отношениями. Вещи озарены светом душевного благородства их владельцев; прошлое, ожившее в настоящем, могло получить доступ в будущее, если сама современность освоила, приняла, включила его в свой обиход.