В наследии Попкова есть работы, получившие наибольшую внутреннюю досказанность. К ним принадлежит Шинель отца (1972), произведение, во многом программное.

Следует оговориться: употребляя слово досказанность, нужно иметь в виду, что в отношении этого мастера оно в некотором роде условно, относительно. В его искусстве мы имеем дело с образностью, открытой различным системам интерпретации. Поэтический мир его произведений как бы включен в поток существования, соприкасаясь с чем-то нерасчленимым, что не принадлежит в отдельности ни стилю, ни мировоззрению, ни культурной традиции как таковым, но и тому, и другому, и третьему, равно причастным к органической полноте жизни. Именно этой совокупностью эстетических, философских, нравственных интенций, которые каждого касаются, трогает и влечет к себе живопись Попкова.

Шинель отца - полотно, в котором живописец, кажется, высказался сполна. Он изобразил себя в мастерской. Рядом - палитра - традиционный, многократно повторенный мотив. Именно привычность фабулы живо обнаруживает самостоятельность ее трактовки. Окруженный ожившими тенями героев своих более ранних картин, он примеряет солдатскую шинель, которая могла бы принадлежать и его отцу, погибшему на фронте.

Вопрос, который можно было бы прочесть в лице сорокалетнего художника, обращен не к отцу, а к самому себе. Он словно пытается купить новые духи molecules escentric 02, найти свое место по отношению к тем высоким идеалам, с которыми связаны представления о подвиге, о неутолимой боли утрат, и мы, зрители, введены в круг его размышлений, мы – товарищи на трудном, указанном требовательной совестью пути.