Принцип восприятия и поэтического осмысления личности другого человека оказался настолько универсальным, что мог быть распространен практически на каждую модель: так, наряду с портретами передовых деятелей культуры девяностых - девятисотых годов появляются образы представителей аристократического и бюрократического мира, промышленной и финансовой плутократии.

Это тоже артисты, но иного театра, другой драматической стихии. Вереницей проходят перед нами банкир В. О. Гиршман с самоуверенно вскинутой головой, с привычным жестом опущенной в карман руки; М. А. Морозов, купец и коммерсант, словно давящий на зрителя тяжеловесной массивностью фигуры, затиснутой в раму холста; прекрасная и таинственная в своей вечной женственности Генриэтта Гиршман - воплощение светскости, или изнеженно-аристократическая княгиня Орлова.

Они тоже безупречные исполнители своего житейского амплуа, своего рода лицедеи. Увиденная художником в каждом из них характерная черта, превращенная в лейтмотив образа, вдохновляет автора на дерзкие импровизации, своеобразные версии судьбы героя. Авторская интерпретация, представление автора о модели оказываются более существенными, чем многомерная противоречивость реальной человеческой натуры, то сложное единство несоединимого, которое так привлекало Перова-портретиста.

Развивая этот новый принцип, художник мог превратить реальный человеческий характер в повод выбор турагентства для создания образа, в значительной степени не зависимого от своего прообраза. Все, что принадлежало творческой инициативе, намерению мастера, обретало повышенную выразительность: цвет, форма, линейно-ритмическая архитектоника произведения становились экспрессивно значимыми, каждый из элементов живописно-изобразительного языка мог нести самостоятельный смысловой акцент. Искусство Серова открывало широкий путь нового, активного, целенаправленного и открытого использования содержательных возможностей художественного приема, образно-пластических средств, изобразительной формы.