На протяжении 1920-х годов сознание непосредственной ответственности художника за сегодняшнее существование окружающего мира росло и укреплялось в искусстве,

обращенном не столько к будущему, сколько к настоящему; понимая, что смысл всех старых вопросов о взаимоотношении искусства и жизни в конечном счете сводится к попыткам облегчить свою задачу  ибо легче творить, не отвечая за жизнь, и легче жить, не считаясь с искусством, художники на собственном опыте удостоверялись в необходимости глубже проникнуть в существо реальных запросов дня текущего, приобщиться к его насущной нужде, ответить не прогнозом на будущее, а конкретным участием в настоящем.

Для многих мастеров советской культуры это был трудный путь накопления знаний, а порой и кардинального отказа от заблуждений и иллюзий. В этой связи крайне знаменательна эволюция эстетических воззрений Андрея Платонова, на слова которого, сказанные им в зрелом возрасте, в сороковые годы, мы прежде ссылались. Юношей вступая на литературное поприще в 1921 году, он был уверен, что искусство есть такая сила, которая развяжет мир от его законов и превратит в то, чем он сам хочет стать. Интеллектуальным, духовным возможностям человека он придавал спасительный и решающий смысл того действенного начала, которое избавит мир от казематов физических законов, стихий, дезорганизованности, случайности, тайны и ужаса. С горячностью молодости, с юношеской безапелляционностью и прямолинейностью он писал: Мы не знаем себя и не ценим, мы ищем только объективной ценности. Если такой нет - ее надо создать, так как наше благо будет в истине, какая бы она ни была. Пусть будет истина гибелью, все равно - да здравствует.

Всего несколько лет спустя, в конце двадцатых годов, этими словами с самоуверенностью, не допускающей возражений, заговорят герои повестей и рассказов писателя. Пережив в самом себе их нетерпеливый энтузиазм и жажду скорого подвига, по выражению Достоевского, он вложил в их уста мысли, волновавшие некогда его самого. Однако теперь простодушная уверенность в праве творческой энергии избавлять мир от физических законов прозвучит ироническим проектом выпороть ветер или поджарить картофель на деревянной сковороде. Для того чтобы вместе со своим героем принять близко к сердцу все материальное, серое, обыкновенное, чтобы почувствовать потребность прийти на помощь природе в ее убогом виде, нужно было обогатиться реальным опытом жизни, воистину не только многое приобрести, но и многим беззаветно пожертвовать.