Поведение, самочувствие, выбор, предоставленные автором своему герою, потребовали использования ряда новых выразительно-пластических средств.

Одним из них стал характерный для живописи семидесятых годов мотив движения, сопоставления налагающихся, включенных одна в другую пространственных сфер, сдвинутых, сближенных пространственных планов. Идея сопричастности внутреннего мира личности внешнему, предметно-природному ее окружению не случайно искала воплощения в традиционном сюжете открытого проема - окна, двери, просвета между стенами домов.

Комбинация различных глубинных планов, организующая сочетания и контрасты замкнутого и открытого пространства, подсказывала воображению живой ряд ассоциаций: притолока, занавеска, порог - все это своего рода рубежи, препятствия на пути или ступени для следующего шага. Они могут содержать в себе не только пространственные, но и временные представления. Тогда традиционные по типу изображения получают новую семантику.

    Окно открывает иной, заоконный мир; подоконник может разделять внутреннее и внешнее пространства, но может служить и переходом из одного в другое; стекло может стать проводником света, а может превратиться в отражение, удвоившее интерьер подобно зеркалу; окно можно наглухо закрыть или завесить, снять возможность соприкосновения разных измерений. Но как бы ни интерпретировал художник традиционный мотив, постоянство, с которым к нему возвращаются снова и снова, знаменательно само по себе - мотив служит ориентиром для понимания замысла.
   Мы невольно чувствуем за преодолением, казалось бы, внешней преграды или за потенциальной возможностью ее разрушить потребность в решении не только живописной, сюжетно-драматургической или композиционной задачи, но постановку гораздо более значительных и глубоких жизненных вопросов.