Большинство членов Ассоциации были живописцами. Определяя цели и способы осуществления поставленных задач, ахровцы как бы предугадывали многое из насущно необходимого художественной культуре в целом, однако не всегда могли рассчитать наличные возможности.

Их идеи, в сущности, полностью реализовались только на рубеже двадцатых и в тридцатые годы. Опора на непосредственный опыт очевидца, фактическая достоверность изображения, тема свидетельства должны были преодолеть мелочное бытописательство и обыденность мышления.

Если для начала и середины двадцатых годов проницательный документализм  Е.Чепцова (Заседание сельячейки, 1924) или одухотворенность проникновения в характер личности модели в портретах С. Малютина (портрет Д . А. Фурманова, 1922)- нечастые взлеты действительно возвышающей жизненной правды живописного изображения, то в конце двадцатых и начале тридцатых годов мы застаем иную картину. Достаточно вспомнить, каким внутренним пафосом историзма, значительности наполнены полотна И. Бродского (В. И. Ленин в Смольном, 1930; Демонстрация на проспекте 25 Октября, 1934), какими типическими, обобщающими чертами отмечены бесспорно портретные образы, созданные Г. Ряжским (Делегатка, 1927; Председательница, 1928), чтобы оценить кухни от производителя плодотворность самого принципа художественно-документального изображения, следуя завету героического реализма, завещанному основоположниками АХРР. Вскрытая в подобных произведениях большая тема, продолжая коренную традицию русского искусства, получала на рубеже 20-30-х годов не только свое дальнейшее развитие, но и, по существу, рождалась заново.

Стремление закрепить свое знание действительности в поэтическом образе современности было одновременно и ответом на общественный заказ, и выражением субъективных потребностей художника. Тема личного свидетельства о настоящем охватывала собой все основные проблемы культуры: ее связь с прошлым и будущим, ее народность, ее способность решать вопросы взаимоотношений человека и общества, индивидуального и массового сознания, обосновать новое положение художника в жизни, его позицию как автора произведения. Свидетель и свидетельство становились почвой, которая позволяла укоренить в ней главное действующее лице?) персонаж, героя произведения: автор выступал его летописцем, очевидцем его праздников и будней, спутником его трудного жизненного пути.