Определяя тип субъективно-творческого начала в поэтическом целом произведения, мы невольно замечаем знакомые из истории традиционные черты: героизация персонажа, репрезентативно приподнятого над житейской прозой

напоминает классицистический канон начала прошлого века; как бы сокращенная внутренняя дистанция, сближающая мироощущение персонажа и его создателя, воскрешает в памяти романтические образы, позволявшие угадывать в лице и судьбе героя облик и жизненную участь его творца. Однако самое сходство делает особенно ощутимым то новое, что внесено в искусство, в мировосприятие и самосознание художника сегодняшней действительностью. В героической приподнятости авторской интонации нет апелляции к неизменным высшим нормативам, свойственным классицизму. Романтический лиризм авторского голоса обращен к большой аудитории, к миру и менее всего предполагает погружение в стихию субъективных переживаний, некогда открытых для эстетического освоения такими живописцами, как Федотов или Врубель. Конкретность, житейская достоверность и объективность характеризуют ту новую позицию художника - свидетеля, очевидца, певца своего времени,- которая соединила черты классицистической героизации с романтической лирикой.

Интересно: Все мы, рано или поздно, видим ночью во время сна разнообразные сны. И,  наверняка, каждому интересно было бы знать значение этих снов. В этом нам может помочь толкование сновидений. Посетите наш ресурс, где вы сможете найти толкование вашим снам, узнать сокровенные тайны и желания вашего подсознания.

        Именно с этой точки зрения можно взглянуть на особенность, не сразу замеченную и оцененную критикой: речь идет о своеобразной портретности, персонифицированности действующих лиц бытовой и исторической картины конца пятидесятых - начала шестидесятых годов. Как бы компенсируя обобщающую типологичность персонажей, живописец придает им облик своих близких (лица Плотогонов Н. Андронова), товарищей и коллег (Строители Братской ГЭС В. Попкова), может изобразить среди них и самого себя. Герои полотен Г. Коржева (Влюбленные, 1962; Художник, 1964; Мать, 1967) кажутся вполне конкретными самобытными индивидуальностями, и нельзя освободиться от ощущения, что персонажи картины В. Иванова Семья. 1945 год (1958-1964) хорошо знакомы автору как люди, воплощение личной судьбы которых составляет существо его творческого замысла.