Природу и город можно полюбить как живое существо, узнать в них что-то, давно желанное, найти самого себя. Краски и линии, гармония пространства и архитектуры, земля, небо и вода могут оказаться принадлежностью твоей страны, страной, которую ты искал. Нечто подобное произошло с Кончаловским.

Природа,- рассказывает он,- захватила меня какою-то особой теплотой, своеобразной чисто русской красотой. Этот захват и отразился, разумеется, в живописи  устоять не было сил.

Пасмурное небо, смотрящее в пасмурную водную гладь, просторы полей, напоминающих вогнутую чашу, и над всем этим властно господствующая, разумная и ясная, как человеческая мысль, древняя архитектура - нашли отклик в его художественном сознании, поработили и заполнили его. Кончаловский увидел Новгород не глазами, а сердцем, и оно подсказало мастеру неожиданные, волнующие образы.

Эпиграфом к новгородской серии может, пожалуй, служить маленький рисунок углем 1925 года. На нем изображен мальчик на коне на берегу Ильменского озера.

Небо и озеро, парусник и мальчик на лошади нерасторжимо связаны друг с другом возвышенным и светлым настроением, которое, по-видимому, владело художником. Тишина и чуткая настороженность, разлитые в природе, естественно передаются выражению лица и движениям ребенка. Человек и окружающий его мир ноутбуки acer extensa исполнены одного чувства, в них нет нарушающих диссонансов, напряженности противостояния - гармоническое единство одушевленных и неодушевленных форм бытия как бы подчиняет себе замыслы живописца, подсказывает не знакомые ему дотоле образы и картины.

Франция, Испания, Италия всегда виделись ему в резко характерных, подчеркнуто неожиданных красках, линиях, ритмах. Для Кончаловского это были своего рода смелые версии не схожих между собой культурно-эстетических миров, род творческой интерпретации увиденной глазами путешественника восхитительной, но чужой жизни.