День речкой синею хохочет, перекликается с дроздом.
Белье стирать мое не хочет, горячим, лисьим вьет хвостом.
Наверно, добрый домовой устроил синий выходной.
Со старой доброй Англией не встретиться. Родимый край кто будет охранять? Сентиментальность в этот день от месяца уйдет со мной английский изучать. Конечно, это не конспект по Ленину, Макдональд тоже будет ни при чем. С Бернардом Шоу говорю я медленно, сонник Фрейда читаю и смеясь сентименталыю над грачом.
Вели, ведут еще дороги в Рим, а тут живешь — и не сорвешься с места. Лишь проплывает за окошком дым, да облака глядятся как невесты.
В своей стране я — странник, видно, вечный, хоть шар земной считается моим. Нетленный Рим, как вечности разведчик, наверно, и слепому даже зрим.
Час осени. Непринужденный шум сырой погоды, оранжевый оттенок сентября. Смотрю балет природы, поставленный, наверно, для меня. В нем музыкой и лирикой навеян аллей туман. Так, вероятно, к ложке ложкаря после дождей смеясь, идет заря, и сердце открывается, как терем.
