Меншиков, боярыня Морозова, стрельцы и даже второстепенные персонажи - сын и дочери Меншикова, юродивый, боярышня, монахиня - обладают такой яркой самобытностью, что мы невольно начинаем воображать их судьбы, жизнь до и после.

Для Сурикова народ - не безликая, усредненная толпа людей вообще, но живое и монолитное единство, состоящее из неповторимых самоценных личностей. Творческая

позиция автора Утра стрелецкой казни, Боярыни Морозовой, Меншикова в Березове напоминает пушкинскую: создатель Бориса Годунова числил в списке действующих лиц трагедии наряду с царем, самозванцем, боярами, шляхтой - народ как самостоятельное лицо, обладавшее правом выбора, волей, нравственным авторитетом. Завершая произведение ремаркой Народ безмолвствует, Пушкин как бы доверял его молчаливому суду дальнейшие пути и судьбы отечественной истории. Суриков развил эту мысль в изобразительном искусстве; зримо воссоздав диалог вклады физических лиц прошлого и настоящего, он поставил своих современников и потомков лицом к лицу с их далекими предками, борениями, героизмом и страданиями которых было куплено будущее, исторический путь страны и народа. Его творческое наследие, так же как искусство Репина, определило тот высокий уровень поэтического качества живописи, который стал внутренним мерилом культуры, ее нравственным и эстетическим нормативом. Историко-культурные судьбы взаимоотношений автора и героя позволяют нам определить некоторые важнейшие типы связи между ними.

Тип связи, возобладавший во второй половине XIX века, получил в классике критического реализма глубокую и всестороннюю разработку у столь несхожих между собой мастеров, как Крамской и Ге, Репин и Суриков. Они создали произведения, которые позволяют проследить некую общую тенденцию, последовательно подводящую нас к проблематике рубежа XIX-XX веков. Эту общую тенденцию можно было бы определить как постепенное усиление лирического авторского начала, выраставшего из недр объективно-достоверной, свидетельской природы реалистического искусства.