Это юноша всадник, юноша воитель, готовый исполнить свой долг, свое призвание. В нем всегда больше обещанного, чем осуществленного: гибкая фигура вот-вот распрямится, тело возмужает, дух окрепнет. Открытое и гармонически-цельное

звучание красок словно служит залогом этого зреющего в настоящем будущего. Так в мире, где царит изменчивость непостоянных динамических состояний, над зелено-синими просторами круглящейся земли мчится отрок на красном коне (Фантазия), разнося тревожно-радостную весть из грядущего.

В основе основ, в предыстории всех историй вечным символом будущего замерла фигура женщины с младенцем на руках, мать всех сыновей мира, ясным взором широко открытых глаз смотрящая в не видимую для нас даль. Рядом с главным героем и множеством других характерных, выразительных, глубоких персонажей этот образ проходит постоянным спутником художника; женщина, мать, сестра, мечта, она всегда сохраняла для него услуги грузчиков влекущую тайну совершенства, словно не вестник, но само будущее (В лодке, Колхозница на озере Ильмень). В космогонии его искусства этому образу принадлежит место не на вершине, как юноше всаднику, а в основании, у истока: материнство замыкает цепь времен, протянутую из прошлого в будущее. В нем, может быть, всего очевиднее осуществилась потребность русской художественной культуры нового времени в той общей идее, о которой мечтал некогда А. Чехов, в том, что связало бы все это в одно целое,- в символе, непосредственно слитом с жизненной реальностью. У автора в живописи Петрова-Водкина был восстанавливающий единство поэтического мироздания двойник - женская душа, прообраз я - другого, как бы разрешавший вечное соперничество художника с его непокорным мятущимся героем.