КЫРХ. ИСТОРИЯ ШАМАНА - Красницкий Евгений. Форум сайта

КЫРХ. ИСТОРИЯ ШАМАНА

serGild

Дата: Суббота, 10.12.2011, 13:34 | Сообщение # 1

Ближник

Книжник

Группа: Советники

Сообщений: 4175

Награды: 0

Репутация: 4063

Статус: Оффлайн

Решил выложить, хоть и не мое. Взято отсюда

Кырх родился в глубине Темного Леса в немногочисленном роде диких охотников. Год, когда он появился на свет был не из сытых, поэтому мать не спешила давать сыну имя, полагая, что скоро невидимая птичка его души вновь вернется на ветви Великого Дерева. Однако, прошел год, за ним второй, а малыш, казалось, и не намеревался переселяться в мир теней. На третий год мать назвала его Лягушонок, за кривые ноги и большие внимательные глаза цвета осенней листвы.
Дикие охотники бродили по Лесу, промышляя охотой и собирательством. Они ничего не знали о Неназываемых и могущественном жречестве, о воинственных степняках и гордых речных лордах. Существовал лишь Темный Лес населенный жуткими хищниками, самым ужасным, из которых была ненасытная Старуха Зима, Старик Небо, спящий на ветвях Великого Дерева, Мать Земля, ежегодно рождающая все потребное людям - ягоды, грибы и орехи, и Батюшка Медведь - отец всех диких охотников.
Первое воспоминание Кырха было связанно именно с медведем. Его теплое дыхание, совсем не страшный, почти родной рык и шершавый язык, облизывающий Лягушонка, тщетно пытающегося обнять неохватную голову полосатого гиганта.
Когда Кырху было девять лет, Старуха Зима обозлившись, засыпала Лес снегом все больше и больше. Олени, кабаны и даже могучие белые тигры умирали от голода или замерзали, занесенные высокими сугробами. Охотники не могли выйти из жилищ, питаясь запасами, которые стремительно истощались. Старуха все еще сыпала белой злобой, когда мать Лягушонка сказала, что еды больше нет. Отец посчитал своих детей, это очень ярко помнил Кырх, их было семеро, и Лягушонок был самым старшим. Младший сидел на руках сестры, похожий на зайца, в линялой меховой сумке с ушами. Мать говорила, что духи, живущие под корнями Великого Дерева, любят сосать кровь младенцев, но увидев уши, они думают, что это старый облезлый заяц и уползают прочь. Малыш был голоден, но не кричал, требуя молока, он, словно все понял, испуганными глазками смотрел на отца и кривил губы, как если бы хотел сказать что-то.
Большая семья, а младший был слишком мал.
Когда Старуха устала злиться, и отец смог выйти на охоту, самым младшим из детей стал Лягушонок. Два его братика и четыре сестренки невидимыми птичками улетели на вечнозеленые ветви Великого Дерева, чтобы скоро вновь впорхнуть во чрево одной из обитательниц Темного Леса.
Той зимой Лягушонок перестал говорить. Отец сильно злился и хотел было даже прогнать его. Если бы мать смогла родить еще сына, то Кырх сгинул бы в Темном Лесу. А пока отец лишь осыпал его злыми словами и оплеухами.
Когда сильно заболела мать, отец ушел за шаманом. Пять или шесть дней Лягушонок сидел у мечущейся по шкурам матери, поднося к губам деревянную кружку с теплым отваром из синих ягод и цветов папоротника.
Шаман был старый, лицо покрыто язвами, в черном провале рта желтеет единственный зуб. Заклинатель выл и бил в бубен, прыгал над матерью, потрясая амулетами или окуривая дымными травами. Потом он упал навзничь, его сотрясали конвульсии, ртом шла пена, но вой, чередующийся несвязным бормотанием, продолжался даже во время припадка. Через три дня мать пошла на поправку. Она сильно постарела и больше не родила отцу ни одного ребенка. А шаман, получив двух зайцев и почти совсем не проржавевший нож, ушел на юг. Еще через день Лягушонок вновь увидел шамана. Тот лежал под большим камнем, заросшим темно-зеленым склизким мхом, его лицо съели лисы, живот разворотил кто-то их падальщиков покрупнее. В одной руке шаман держал бубен в другой колотушку, как он сам говорил, сделанную из ветви Великого Дерева. Лягушонок осмотрел место у камня, следов белого тигра или волка не было, скорее всего, его сразил иной хищник, обитающий в скрытом мире теней.
Была осень. Утром, когда кусты и мох покрылась сединой инея, а вода в ручье стала такой холодной, что ее невозможно было пить, умерла мать. Ей было двадцать шесть лет. Отец построил жилище из веток, положил в нее тело жены и ушел за шаманом, чтобы тот проводил душу до Великого Дерева. Тогда Лягушонок впервые увидел как плакала медведица, наверное, единственное существо в этом жестоком мире, что умела любить. Медведица сидела у входа в смертное жилище и не пускала никого к телу той, что была ей подругой многие годы. Отец так и не нашел шамана. Дней через семь он вернулся. Упросил медведицу пустить его к телу жены. Он пел какие-то тягучие песни, бросая в огонь вонючие травы и сушеные потроха мелких рыб. Потом отрезал голову, а тело закопал у корней самого высокого дерева в округе. Голову он долго варил в котле, пока она не превратилась в белый череп с редкими зубами, после чего, украсив узорами из красной глины, поставил в нишу рядом с черепами ее детей и своего отца. Он будет кормить ее год, надеясь, что невидимая птичка найдет дорогу к Великому Дереву.
В ту осень к Лягушонку пришли духи.
Ночью он услышал шорох. Открыв глаза, Лягушонок затаился, опасаясь разбудить отца. В свете почти потухшего очага он увидел череп матери, как-то осуждающе взирающий на него. И тихие голоса, словно десятки мужчин, находящихся одновременно далеко и очень близко, о чем-то горячо спорили. И предметом спора, в этом ни сколько не сомневался Лягушонок, был именно он. В ту ночь он так и не смог уснуть. Напрягая слух изо всех сил, пытался разобрать многоголосый шепот. Вечером, возвращаясь с охоты, не очень удачной, потеряв три стрелы и подстрелив только небольшого длиннохвоста, он услышал, что его кто-то преследует, не особо пытаясь скрыться. Лягушонок прислушался. Преследователь не был ни белым тигром, ни рогатым волком, ни иным крупным хищником, скорее человек, к тому же не из диких охотников. Он шел наступая на ветки, не разбирая дороги шумел на камнях и, к тому же, о чем-то негромко рассуждая сам с собою. Юный охотник обернулся, вынимая стрелу. Никого и тишина. Но стоило ему продолжить путь, как преследователь снова начинал бубнить. Было очевидно, что чужак приближается. Несколько раз Лягушонок, оставив добычу, обыскивал кусты и овраги, где, по его мнению, мог затаиться неизвестный враг, но впустую. Более всего пугало, что верный охотничий медведь, сопровождающий его в паре сотен шагов, не чувствовал опасности, преследующей хозяина и друга.
"Дух шамана! - понял юноша. - Он бродит по Лесу не умея вернуться на ветви Великого Дерева, ведь над его телом не пропели необходимых песен и не накормили духов-проводников".
До стоянки Лягушонок почти бежал.
Каждый вечер и каждую ночь духи мешали спать и пугали юного охотника, которому исполнилось двенадцать. Утром он валился с ног, словно всю ночь таскал валуны. Отец ругался и бил непутевого сына: скоро зима, необходимо заготавливать мясо, сушить грибы и ягоду, вялить рыбу. Однажды, получив за нерасторопность, Лягушонок упал и провалился в мир, наполненный духами. Там он понял, о чем спорили незваные ночные гости у его лежанки. Они избрали его в шаманы.
...Изъеденное язвами лицо, пена текущая из беззубого рта, прыжки с бубном в руках над окутанной вонючим дымом матерью. Лисы разбегаются при приближении кривоногого охотника, в их зубах куски лица, кишки, вытащенные из распоротого брюха... Шаман. Несчастный и презренный старик, вынужденный кормить вечно голодных духов...
Вода в лицо, холодная, вонзающаяся тысячами игл. Отец кричит, он в гневе от того, что сын развалился на камнях у ручья, словно намерился умереть.
Но лучше бы он умер тогда.
Когда выпал первый снег, Лягушонок уже не походил на человека. Глаза впали, кожа стала зеленоватой, он не мог есть, не спал, наверное, месяц. Он вздрагивал от малейшего шороха и дрожал, забившись в щель между валунами, если отец начинал кричать. Верный друг медведь оставил юношу, в отличие от отца он понимал, что происходит с Лягушонком. Вереницы черных сущностей терзали его ежесекундно, они требовали принести им еды - жертвенного мяса. И мясо это - плоть самого Лягушонка.
--Нет! Нет! - мог часами кричать юноша, отбиваясь от невидимых сущностей, бросался то в ледяную воду ручья, то выхватывал голыми руками алые угли из очага и, с остервенением, глотал их, удивительным образом не причиняя себе вреда. Когда Старуха Зима объявила о своем владычестве первым сильным снегопадом, Лягушонок вскочил среди ночи с лежанки и в чем был, в одних кожаных штанах, выскочил в беспросветный мрак Темного Леса. Снегопад кончился лишь на второй день. Отец, взяв лук и копье, пошел искать тело сына. Больше он его никогда не увидит.
Терзаемый духами, совершенно не понимая где он, и кто они, Лягушонок бежал на юг, распугивая матерых белых тигров, серых волков и семьи огромных лесных кабанов. Пять или десять дней ни на минуту не останавливался босоногий подросток, карабкаясь на занесенные снегом холмы и проваливаясь под тонкий лед широких ручьев, он бежал прочь от духов, но они не отставали от него ни на шаг. Наконец, измученный, он упал у корней огромного дерева, протянув к стволу руки в молитвенном жесте. Он просил о помощи Древнего Прадеда, о котором ему шепотом рассказывала мать, некогда бывшего богом, но изгнанного к звездам вечно сонным Стариком Небо и злобной Старухой Зимой, что воровала молитвы к Нему обращенные и пожирала жертвы Ему приносимые. Мальчик знал, что только Древний Прадед сможет помочь... но налетевший колючий ветер вновь похитил его молитву. И Лягушонок выпал из мира.
Белее не в силах сопротивляться, он дал свое согласие на жертвоприношение. И духи ликовали.
Он стоял на круглой поляне, окруженной исполинскими деревьями, вонзавшими острые кроны в черное тяжелое небо. В центре поляны на очаге, окутанный удушающим дымом, стоял котел. Подойдя ближе, Лягушонок увидел, что очаг сложен не из валунов, а из покрытых толстым слоем копоти человеческих черепов.
--Пришел? - спросил юношу крякающий стариковский голос.
Лягушонок обернулся. От леса к очагу шел круглый от мохнатых шкур, длиннобородый и лохматый старик с огромными красными глазами. Поравнявшись с юношей, старик посмотрел на него снизу вверх, так как в нем было едва ли три локтя росту.
--Это хорошо, что пришел, - прокаркал коротышка, подойдя к котлу. Вынув из-за пазухи длинную деревянную ложку, он стал медленно помешивать варево, покашливая и кряхтя.
--Ну что стоишь? - зло спросил лохматый старик.
--А что делать? - обреченно спросил Лягушонок.
--Вот нож, - старик достал из своей меховой куртки кривой нож для свежевания туш и бросил юноше, - давай. Духи не станут долго ждать.
Лягушонок знал, что от него требуется. Взяв нож, он отсек себе голову и насадил ее на кол, торчащий у очага. Потом, отрезая куски мяса, бросал их в котел. Почувствовав запах крови сотни духов слетались на поляну, скрежеща зубами и хохоча от предвкушения...
Так умер Лягушонок.
Чернобородый Утэтт шел к Лесу. Вооруженный бубном и колотушкой из кости рогатого волка, он не боялся диких зверей, он был одним из самых могучих шаманов Ничейных земель. Ночью духи сказали ему, что видели безумного юношу, чью плоть съели сумрачные жители Темного Леса. Очень скоро он нашел его. Худого, покрытого толстым слоем обледеневшей грязи. Шатаясь, тот шел по опушке Леса, беспрерывно рыча, словно раненый медведь. Утэтт привел его в деревню, отмыл, одел, накормил.
--К'ррррррх, - скаля зубы и не оставляя попыток укусить своего спасителя, рычал юный шаман. Снова он научится говорить только после кровавого обряда посвящения. Утэтт выкупил юнца у духов Темного Леса за шесть овец, мешок рыбьих голов и красного петуха.
Так родился Кырх, ставший еще более могучим шаманом, чем был его учитель.

Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.

Страница 1 из 1 1
Модератор форума: nekto21, Rada