Вот мне почему-то нравится название "рыси".
Во-первых, рыси пятнистые.Рысь Во-вторых, рысь - отважный лесной боец.
В-третьих, рысь - опасный противник. Вот чтобы опричникам жизнь медом не казалась и заведу рысей.
deha29ru, ага ага точно!!!
Адун все подгонял и подгонял гребцов. До условленного срока оставалось совсем немного, а еще оставалось плыть да плыть. Но задерживаться было никак нельзя, потому что за опоздание с ним могли сделать такое… Тут услужливое воображение подсовывало картины недавнего прошлого и снова, как и тогда, его пробивал озноб, а тяжелые капли холодного пота стекали по челу купца. А ведь до этого злосчастного плавания все у него в жизни шло просто замечательно: и торговля росла и процветала и молодая жена, принесшая богатое приданное, ждала второго ребенка (по всем приметам сына-наследника, после первой дочки) и вообще все его затеи приносили удачу, как будто ему покровительствовал сам Велес. При этих мыслях рука Адуна непроизвольно дернулась сотворить крестное знамение, но он исключительным усилием воли удержал ее. Так уж получилось, что купец старался раздать всем сестрам по серьгам – в церкви ставил свечки Христу, Богородице и всем святым, но не забывал при случае задобрить жертвой и славянских богов. Но вот месяц назад… Тогда он вместе со своим приятелем Клеком плыли на двух лодьях в Туров. Плавание по Припяти было спокойным и ничто не предвещало беды, как вдруг из устья Бобрика выскочил небольшой корабль, похожий на нурманский драккар, только поменьше. Голова змея на носу корабля хищно разевала пасть, а щиты по бокам светились темно-красной боевой окраской, как бы требуя пролития крови. Опешившие гребцы даже не успели как следует взяться за весла, а грозный хищник был уже рядом. Напрасно кормщик попытался увернуть ладью в сторону. Два боевых копья тут же были пущены в попытавшегося противиться чужой воле. Одно вошло бедняге в спину, а другое пробило бедро. Несколько стрел вонзились в деревянную обшивку рядом с привставшими гребцами. Больше о сопротивлении никто не думал. Несколько воинов с обнаженным оружием перепрыгнули на лодью. Стоявший на носу драккара воин показал рукой на ближнюю отмель, куда следовало причалить лодье и дал какую-то отрывистую команду своим. Драккар быстро развернулся и буквально полетел за пытающей скрыться лодьей Клека. Адун часто видел как хищный беркут бьет подвернувшуюся утку – вот здесь было почти такая же картина. Спустя недолгое время обе лодьи уткнулись в песчаную косу у противоположного берега, а все корабельщики были выведены на берег и связаны. - Ты принес нам удачу, хевдинг,- с этими словами предводитель захватчиков обратился к своему спутнику. Единственному из всех, кто не был облачен в доспех. – Боги благоволят нам и пристало почтить их достойной жертвой. - Что ж, делай как знаешь, Снорри, - тот, кого назвали хевдингом, повернулся и стал пристально рассматривать пленников. От взгляда его прищуренных глаз веяло смертельной угрозой. Встретившись с ним глазами Адун чуть не заорал от нестерпимого ужаса. - Все это жирные слизняки, недостойные называться мужчинами. Ньёрд, владыка вод, обидится, если получит в жертву кого-нибудь из них. И тогда нашему Ермунганду не будет удачи. Хотя,- тут он повернулся в сторону лодей – один храбрец, достойный вступить в его дружину есть. - Эй, Хагни и Руальд, помогите мне, - с этими словами он подошел к тяжело раненому кормщику. – Он заслужил место в морской дружине, и мы должны достойно его проводить на встречу с новым владыкой. Наклонившись, он вложил в руку кормщика, уже уложенного в маленькую лодку, меч, а на грудь щит. Затем двумя взмахами топора прорубил дно лодки. Несколько воинов, поднатужась и войдя в воду, вытолкнули лодочку на стрежень и она медленно погружаясь поплыла по течению. - Немало мужей погружали Ратных ужей кольчуги В крытые острым железом Домы просторные крови Ньёрд, вечный вод владыка, Прими же сей наш подарок И даруй Ёрмунганду Частицу своей удачи.
Спустя какое-то время Снорри и тот, кого он называл хевдингом, подошли к оттащенным в сторону Адуну с Клеком. - Мы заплатим выкуп, какой скажешь, только отпусти, - молва о жестокости нурманнов сбивала с мысли и застилала взор кровавым туманом. Оба были готовы на все, только чтобы избежать ужасной смерти. - Вы заплатите выкуп, примете знак нашего ярла и дадите ему клятву верности, - не успел Снорри произнести эти слова, как оба купца яростно закивали в знак согласия. - Нет, Снорри, сейчас они готовы дать любые обещания и поклясться чем угодно, но предадут как только окажутся в безопасности далеко отсюда. Есть только одна цепь, на которой их можно держать – все они должны быть повязаны кровью. Ну-ка, поставь их всех друг напротив друга. - Отсюда уплывет только один. Тот, кто своей рукой убьет другого, и с вашими корабельщиками будет также. Помертвевшие от ужаса купцы смогли только помотать головами. Адун до сих пор просыпался с криком от этой картины: холодные «змеиные» глаза хевдинга, его рука, протягивающая Клеку нож, и черный провал в памяти. Очнулся он уже в лодье среди своих, бледных как мел, корабельщиков. И еще нещадно болела грудь. Скосив глаза вниз, он с ужасом увидел выжженного журавля, нацелившегося клювом прямо в сердце. А когда ему с дрожью в голосе рассказали о «кровавом орле», сотворенном с одним из тех, кто отказался ввергнуть нож в братию свою, то его вывернуло прямо за борт.
Они попытались забыть все произошедшее, как ужасный сон. Но на другой день после их прибытия в Туров, в торгу его нашел маленький неприметный человечек и показал кусок кожи с изображением журавля. Кошмар не кончался. Правда, задания, данные ему были совсем простыми – следить и быстро сообщать о том, не собирается ли кто из купцов в Погорынье, в особенности туровский купец Никифор Палыч. Ну и втихаря продавать товары, которые ему будут привозить. Дважды он сообщал неприметному о лодьях, собирающихся идти вверх по Припяти. А в этот раз, рассказав об Осьме, собирающем большой обоз, получил незамедлительный приказ нагрузить лодью съестными припасами и спешить к устью Горыни, чтобы передать все сведения лично. И делать это немедля, иначе… Но вот вдали показалось знакомые по предыдущему плаванию берега. Облегченно вздохнув Адун перекрестился – он успел вовремя и его страшные хозяева в этот раз не будут иметь причин для недовольства, которое может снова сделать явью то, что он так старался похоронить в самых дальних уголках памяти.
-Ладно,- обреченно махнул рукой Тороп, поняв, что отвязаться от Снорри не удастся. - Я пойду на встречу с нужным человеком, а ты жди меня в корчме у городских ворот. - Во, это ж совсем другое дело,- сразу повеселел скальд,- надеюсь там найдется бражка? - Найдется, найдется.
Оставив драккар за поворотом реки и Руальда за старшего, Тороп с двумя своими людьми и Снорри отправились в город на встречу. Точнее, на встречу с человеком Журавля отправился сам Тороп, а Снорри предстояло приятное свидание с пивом, которого он был лишен уже неделю, что причиняло нурманну сильное неудобство. Пройдя вместе через городские ворота спутники разделились – трое продолжили путь по городским улицам, а один толкнул дверь корчмы, из-за которой неслись весьма приятные запахи стряпни. Корчма была переполнена народом, но местный охранник, окинув вновь вошедшего внимательным взором, быстро очистил от двух захмелевших забулдыг дальний стол – на него явно произвели должное впечатление и одежда пришельца и меч, примостившийся у того за спиной. Через пару мгновений к комфортно расположившемуся на скамье Снорри подошла молодая прислужница: - Чего изволите, мой господин? - Кувшин самого лучшего пива, мяса и сыра. Я пришел сюда ужинать – постарайся, чтобы я не ушел голодным! - Может быть, мой господин, не откажется от жареной курицы? - Не откажусь, если она будет такая же молодая и нежная как ты!- Снорри обхватил покрасневшую и смутившуюся девушку за талию и, не обращая внимания на хмурый неодобрительный взгляд охранника, усадил ее рядом с собой на скамью. – Скоро сюда подойдут мои друзья, так скажи на поварне, чтобы приготовили все на пятерых, только оставь часть в печи, чтобы не простыло к их приходу, а мне неси сразу – как на двоих. Потому что я голоден и умираю от жажды. Вот, держи – это за все. - Здесь слишком много. - Тут за ужин и за твою красоту - Снорри усмехнулся. - И за то, что ты побыстрее спасешь меня от жажды! Беги за пивом! - Сейчас все будет, мастер. А может вам потребуется чего-нибудь еще? – Девушка легко, как козочка, вскочила со скамейки. -… Попозже вечером? - Где буду я вечером, знает лишь норна Скульд,– со вздохом пропел Снорри. – Спроси меня об этом в конце ужина… - и легким шлепком пониже спины он ускорил движение служанки. С серебристым смехом она скрылась за дверями поварни, и спустя небольшое время перед скальдом появился кувшин прохладным с пивом, тарель с копченым мясом, головка сыра и полкаравая хлеба. А еще немного спустя к ним добавилась румяная, истекающая горячим соком, курица. Первое время Снорри, весь ушедший в процесс поглощения еды, не обращал внимания на происходившее в корчме. Когда же первый голод был утолен, до него донеслись звуки струн и негромкое пение в противоположном углу. «Удачный вечерок »,- подумалось ему.- «Вдобавок к доброму пиву, еще и встреча с собратом» - Ей, певец,- крикнул скальд, дождавшись окончания очередной песни,- а ты можешь сочинить что-нибудь для меня. Я щедро заплачу. - Мои песни не продаются, они рождаются из сердца и я раздаю их всем, кто захочет их слушать,- ответил певец звучным голосом. Он нравился Снорри все больше и больше. - Ладно, не обижайся. Вот, промочи горло, - по знаку нурманна служанка отнесла в другой угол полную кружку пива и кусок мяса с краюхой хлеба. Пока певец отдыхал, скальд присматривался к нему. Росту чуть выше среднего, худой, жилистый, возраст - немного за тридцать. Что-то ещё... "Прищур, - понял Снорри – холодный прищур лучника, привыкшего бить любую дичь, и двуногую то же". А небольшой шрам на левой щеке только подтверждал его догадку. Меж тем певец, покончив с едой, тихонько перебирал струны и вопросительно смотрел на Снорри. - Что ж, держи,- монета полетела из одного угла в другой и была поймана с необыкновенной легкостью, - Спой еще что-нибудь из родившегося сегодня.
Если рыщут за твоею Непокорной головой, Чтоб петлёй худую шею Сделать более худой, — Нет надёжнее приюта: Скройся в лес - не пропадёшь, — Коль не нравишься кому-то, Кто других не ставит в грош.
Здесь с полслова понимают, Не боятся острых слов, Здесь с почётом принимают Оторви-сорвиголов. И скрываются до срока Даже книжники в лесах: Кто без страха и упрёка И за «вольность во князьях»!
Увлекшись песней, Снорри не обратил внимания, как в корчму ввалились двое стражников.
И живут да поживают Всем запретам вопреки, И ничуть не унывают Эти вольные стрелки. Спят, укрывшись звёздным небом, Мох под рёбра подложив, Князь им – он что был, что не был, Жив - и ладно, если жив!
Знают все лисовьи тропы, И брега Горынь-реки, Не пошедшие в холопы…
- Ах, ты, паскуда,- быковидный косматый стражник со всего размаху приложил певца. Тот, прерванный на полуслове, отлетел к стене, лишь жалобно звякнули струны.- Димитрий, вяжи его скорей, немалая нам награда выйдет. Теперь-то ему все его пакостные слова на Князя живо отольются. Ишь, чего удумал, честь нашу задевать. Как будто мы не княжьи люди и чести не имеем. - Что? Кто там недоволен? – Стражник демонстративно выдвинул из ножен меч и оглядел возмущенных посетителей корчмы. - Эй, ты, - Снорри неторопливо встал.- Я купил у этого человека песню. И хочу дослушать ее. - Чего? А в поруб вместе с ним не хочешь? Там и дослушаешь купленную песню!- Оба стражника расхохотались. Видно было, что они привыкли к безнаказанности и не принимают своего противника всерьез. Трррах! Тяжелая глиняная кружка впечаталась в неприкрытую бармицей, наглую лоснящуюся рожу Димитрия. Тот мешком свалился на пол, захлебнувшись пивом вперемежку с кровью. Бац! Меч Снорри плашмя опустился на пальцы быковидного, оружие того еще не успело брякнуться об пол, а сам хозяин уже застыл в нелепой позе, уставившись на меч, замерший у его груди. - Так ты говоришь, честь имеешь? – Снорри демонстративно покачал клинком вверх-вниз.- А сам, видать, из челядинцев князя будешь? И на вольного человека руку поднял? Надеешься за спиной князя отсидеться? Ладно, если честь имеешь, то знаешь, где дела чести решаются. До встречи на Поле Брани. Пшел отсюда,- он смачно влепил повернувшемуся «быку» промеж лопаток.
Выйдя из корчмы Снорри и певец почти сразу же столкнулись с возвращающимся Торопом. - Ох, и натворил же ты дел,- покрутил головой тот, едва выслушал короткий рассказ скальда.- Пошли быстрее, надо выбираться из города. На их беду городские ворота оказались заперты. - Эй, открывай, нам к нашей лодье срочно нужно. - Не велено открывать,- раздался сверху сонный голос стражника. - Что ж мы права не имеем из города выйти? - Ха, правые нашлись! А я вот право имею жалованье серебром получать. А мне уже четвертый месяц, аж со смерти Мономаха, не плочено. Права им… - Эй, хирдман, а ты виру сколько возьмёшь? – Снорри подошел поближе к проездной башне. - А за что виру? Чего ты такого натворил?- в голосе стражника теперь была бодрая заинтересованность вперемежку с опасливостью. - А за подкуп стражи. Чтоб ворота открыла. - Куна. За каждого,- мигом слетевший вниз охранник даже не удивился их желанию покинуть город на ночь глядя. - Идет,- Тороп, доставая кошель, с усмешкой махнул рукой, и скоро вечерние сумерки скрыли их фигуры, направляющиеся к реке.
