спорить в этой части форума - ни к чему, высказывайте внятные предложения, давайте историч материалы.
а эмоции лучше оставить при себе.
И эта тема не об Академии, она о мамлюках как аналоге Академии.
Замечу, что аналогий куда больше чем противоречий.

Государство Мамлюков (так называли в Египте белых рабов) - наиболее значительное политическое образование (1250-1517) на Ближнем Востоке в эпоху развитого феодализма. К середине XIII в. мамлюки составляли большинство египетской армии. Захватив власть в Египте в 1250 г. в результате убийства последнего Аййубида, Туран-шаха, они образовали две династии: Бахри, или тюркскую (1250-1390), и Бурджи, или черкесскую О 390-1517).

Название первой из них связано с тем, что султаны этой династии по происхождению относились к тюркской народности половцев, кочевавших в причерноморских степях, входивших в то время в Золотую Орду; монголы захватывали их в плен и продавали в рабство итальянским купцам, а те вывозили их морем (араб. бахр) и сбывали египетским султанам. Обезлюдение со временем половецкой степи вследствие войн побудило монголов к обращению в рабство жителей Северо-Западного Кавказа, откуда и происходит название второй династии - Бурджи (от араб. бурдж - "крепость"; известно, что первый полк из кавказских мамлюков, созданный еще султаном Калауном, был размещен им в башнях каирской крепости).

Из ранних мамлюкских султанов наиболее известны Кутуз (1259-1260), разбивший вторгшееся глубоко в Сирию монгольское войско при Айн Джалуте (1260 г.), и Бейбарс Бундукдари (1260-1277), который вел также успешную борьбу с крестоносцами. Под суверенитетом мамлюкского Египта находились Сирия, Барка, Нубия, Йемен, Хиджаз, а с 1375 г. - Киликия.

Социальные отношения Египта при Бахри характеризуются дальнейшим развитием института военных икта, ставших преобладающей формой феодального землевладения. Естественно, что на египетскую военную и, следовательно, земельную иерархию большое влияние оказали монгольские порядки. Структура постоянной египетской армии, численность которой сравнительно с эпохой Салах ад-дина возросла вдвое, стала более четкой, появились эмиры 5, 10, 40 и 100 мамлюков; на содержание им предназначалось 2/3 доходов с икта их эмира, тогда как ранее число мамлюков, находящихся на службе эмира, и их обеспечение целиком зависели от произвола эмиров.

Все земли, облагавшиеся хараджем, делились в Египте в ту эпоху на 24 доли (карат). Из них до 1298 г. 20 киратов составляли икта (по 10 киратов принадлежало свободным наемникам-гвардейцам халка и эмирам с их мамлюками), а 4 кирата предназначались на содержание личных мамлюков и двора султана. Продажа и передача икта по наследству не разрешались.

О стремлении ранних мамлюкских султанов к увеличению домена, или собственно государственных (или султанских, что в источниках неразличимо) земель, свидетельствуют происходившие при них земельные переделы (равк): в начале 1298 г. ("равк Хусами") и в конце 1315- начале 1316 г. ("равк Насири"). Султан Хусам ад-дин Ладжин (1296-1299) опасался как выступлений своих свергнутых предшественников, так и нового вторжения монголов в союзе с правителями Киликии и стремился создать новую армию из мамлюков, для которой выделил 9 киратов самых лучших земель. Личные владения султана остались в прежних пределах, а икта халка и эмиров с их мамлюками уменьшились с 20 до II киратов, причем у эмиров были отняты захваченные ими икта халка. Однако эмиры составили против султана заговор, убили его и присоединили к своим владениям земли выделенных 9 киратов. Таким образом, цель передела достигнута не была.

Второй передел был произведен султаном Насиром Мухаммадом во время его третьего правления (1310-1341). Из 24 египетских киратов султан выделил в свое владение 10 (вместо прежних четырех), возвратив себе, в частности, земли, некогда проданные казной; остальные 14 киратов отошли к "эмирам, халка и прочим". Султанские 10 киратов впоследствии также были розданы в икта (в 1340-1341 гг. - султанским мамлюкам), так что реального увеличения домена, видимо, не произошло.

Развитие землевладения со второй половины XIV до конца XV в. можно проследить по сохранившемуся египетскому кадастру Ибн ал-Джиана - редкому для арабского средневековья документальному источнику. Кадастр показывает, что в течение этого периода султанские земли значительно увеличились за счет икта, конфискованных у опальных мамлюков, а также в случае непригодности мамлюка к военной службе или его смерти. Однако, по сообщениям хроник, возвращенные султанами земли использовались ими для новых раздач.

Кадастр зафиксировал также большой рост вакуфных земель благодаря пожалованиям, особенно сделанным черкесскими султанами Барсбеем (1422-1438), Иналом (1453-1461) и Каитбеем (1468-1496), а также держателями икта. Обращение икта в вакф давало реальную возможность сохранять доходы с них за потомками дарителей.

Важной чертой развития феодального землевладения с XIV в. становится превращение икта в объект купли-продажи. Купленные икта превращались в безусловную земельную собственность типа мульк. В качестве основных покупателей выступало торгово-ремесленное городское население: видимо, приобретение земель в ту эпоху было наиболее реальной формой вложения накоплений горожан. Общая площадь икта к концу правления Мамлюков уменьшилась почти вдвое.

Крестьянство, эксплуатируемое чуждыми ему этнически и по языку мамлюками, было в этот период прикреплено к земельным наделам и лишено права их покидать. Как и в предшествующие века, наряду с общинным существовало и индивидуальное крестьянское землепользование в виде аренды, испольной или денежной. Арендные отношения были особенно развиты на вакуфных землях. Однако основная масса крестьян, как и прежде, эксплуатировалась путем изъятия хараджа, натурального или денежного. Большая часть его доставалась держателям икта. Немусульманское население уплачивало сверх этого подушную подать. Крестьяне несли повинности по возведению и сохранению в исправности ирригационных сооружений, собственниками которых были султан или мамлюки. Личная зависимость феллахов выражалась, в частности, в снабжении продовольствием мамлюка и его приближенных во время поездки по вверенному ему икта. При черкесских Мамлюках крепостная зависимость стала особенно жестокой. Египетский историк и географ ал-Макризи во второй четверти XV в. писал, что в его время "земледелец, живущий в деревне, называется прикрепленным к земле (фаллах карари) и он является рабом владельца икта, которому принадлежит эта область. И он не может надеяться, что будет когда-нибудь продан или освобожден; напротив, он навсегда осужден оставаться рабом, так же как и его дети". Крестьяне, самовольно покинувшие свой участок, подлежали принудительному возвращению и наказанию.

Египетский город XIV-XV вв. - оживленный центр ремесла и торговли. Уже при тюркской династии Мамлюков наблюдался рост столицы - Каира, где сосредоточивалось большинство мамлюков. Расширению столицы к северу и югу способствовали значительные ирригационные работы, которые велись в дельте Нила. Торговая жизнь Каира производила сильное впечатление на иноземцев даже в середине XV в., когда она намного сократилась по сравнению с предшествующим временем. Русский купец Василий, прошедший через Египет и Сирию в 1465-1466 гг., писал о Каире: "Египет град вельми велик, а в нем четырнадцать тысящь улиц... да в иных улицах до 18 тысяч дворов, да во всякой улице по торгу по великому".

Султан и мамлюкские эмиры, владевшие огромными икта, жили в столице, играя значительную роль в городском землевладении и домовладении.

Большинство городского населения составляли торговцы и ремесленники самых разнообразных профессий. У того же аль-Макризи упоминаются специализированные рынки, располагавшиеся в Каире в его время, но возникшие, по-видимому, ранее: рынки решетников, башмачников, парфюмеров, кузнецов, замочников, изготовителей шпор, изготовителей уздечек, игольщиков, оружейников, книжный, свечников, седельников, белильщиков, стекольщиков, котельников, сундучников, кожевников, суконщиков, шапочников, горшечников, меховщиков, не считая многих рынков, где продавались продукты питания, включая готовые блюда. Простое товарное производство городских ремесленников было рассчитано главным образом на столицу и провинциальные центры – места пребывания султана и мамлюков - и, в меньшей степени, на внешний рынок.

Социальное положение ремесленников не было одинаковым. Одни из них работали в мастерских, принадлежавших султану, религиозным учреждениям и, возможно, военным (халка); другие являлись собственниками орудий производства. Трудовое городское население не было ограждено от произвола султанской администрации, которая по своему желанию могла перемещать ремесленников из одного квартала или города в другие, определять вид продукции, принуждать к строительным работам. При султане Баркуке (1382-1389), например, сапожники из квартала стекольщиков в Каире были переведены на новое место, при султане Калауне для сооружения канала в Булаке (предместье Каира) были вызваны землемеры из Дамаска, Халеба и даже из иракских городов; Каитбей в 1481 г. направил каменщиков, плотников и облицовщиков мрамором для перестройки мекканской мечети. Использование наемного труда основывалось на внеэкономическом принуждении и носило феодальный характер.

Сколько-нибудь значительных организаций ремесленного населения, сходных с западноевропейскими цехами, которые играли бы определенную политическую роль, давая трудящимся средство сопротивления, в мамлюкском Египте, как и в предшествующий период, обнаружить не удается. Имелись лишь простейшие объединения ремесленников по месту жительства во главе со старостами (ариф), исключавшие какую-либо регламентацию производственной деятельности и ограничивавшиеся фискальными функциями. Представителем государства, осуществлявшим контроль над городским ремеслом и торговлей (и, в частности, назначавшим старост), являлся мухтасиб со своими помощниками; эта должность имелась во всех крупных городах.

Заметной фигурой в мамлюкском городе был иноземный купец: Египет оставался важным центром торгового обмена между Азией, Африкой и Европой. Из него вывозили сахар, зерно, шелковые ткани; из Сирии, кроме того, хлопок-сырец, вино, поташ. Мамлюки поддерживали торговые сношения с Генуей, Венецией, испанскими государствами, Францией, Византией. Из Западной Европы ввозили серебро, медь, свинец и другие металлы, дерево, сукна, бархат, причем ткани иногда шли через Египет далее - в страны Центральной и Южной Азии и Африки. Торговые связи с Московским государством осуществлялись через венецианских и генуэзских купцов. Эти же купцы ежегодно ввозили в Египет большие партии юных мамлюков для пополнения армии.

Из Магриба и Центральной Африки ввозили шерсть, слоновую кость, черных рабов (использовавшихся обычно в качестве слуг в богатых домах), из Китая - шелк, мускус, фарфор. Самой главной статьей импорта оставались перец и другие индийские пряности, доставлявшиеся в Египет либо по Красному морю, либо сухим путем через Йемен.

С конца XII в. транзитная торговля пряностями на участке от Адена до Каира находилась в руках наследственной корпорации мусульманских купцов, называемых каремитами. Важным местом их деятельности был также Кус в Верхнем Египте. В распоряжении каремитов был большой флот. Обладая большими средствами, они занимались и банковскими операциями. Торгово-ростовщическая деятельность каремитов являлась надежным источником доходов для правительства. Узаконенный размер обложения купцов всех наций составлял 10% стоимости их товара.

В течение XV в. государство Мамлюков постепенно ослабевает. Усиление эксплуатации крестьян ведет к ухудшению их положения и соответственно уменьшению доходов держателей икта и казны, а также к обострению борьбы за икта между мамлюкскими группировками. Особенно агрессивны стали вновь прибывшие мамлюки - джалаб, а также мамлюки муаййадийа, иналийа и барсбаййа (называвшие себя по имени султанов Муаййада, Инала и Барсбея, сторонниками которых были). Одновременно уменьшается численно и теряет боеспособность мамлюкская армия. "Они покидали цитадель, женившись на женщинах из города (Каира), и, пристрастившись к легкой жизни, забывали прежние обычаи", - писал ал-Макризи о воинах халка времени правления первого черкесского султана Захира Баркука. Процесс ассимиляции воинов и утери ими всякой связи со своими икта продолжался и позже.

Если при тюркских султанах какая-то часть доходов с икта отходила к государству, при черкесской династии держатели икта (мукта) распоряжались своими поместьями (и, следовательно, их доходами) как хотели. Армия черкесских мамлюков оказалась неспособной к крупным военным кампаниям. Единственным заметным их предприятием было завоевание в 1426 г. о-ва Кипр.

Усилившееся самоуправство наместников провинций сочеталось с небрежением к делам орошения. Падение поступлений от земледелия привело к тому, что основным источником государственных доходов стал город. Уже во времена ал-Макризи, т.е. в первой половине XV в., было трудно найти какой-либо городской объект, не подлежавший обложению. К концу столетия положение городских слоев еще более ухудшилось. Растущая опасность турецкого вторжения делала нужду государства в деньгах особенно острой; поборы с горожан увеличивались и учащались, примеров чему в исторических сочинениях мамлюкской эпохи можно найти множество.

Усилились устремления мамлюкских султанов к подчинению себе, по фатимидскому образцу, основных статей внешней и внутренней торговли. Неудачная попытка ограничить свободную торговлю сахаром была сделана еще при Насире Мухаммаде (1293-1294, 1299-1302). В 1423 г. Барсбей провозгласил монополию султана на возделывание сахарного тростника и продажу сахара. Протест мамлюков - владельцев плантаций - заставил его в 1427 г. отказаться от этого, но в 1429 г. монополия была вновь введена в Египте и Сирии и просуществовала до конца правления черкесской династии.

Одновременно была монополизирована торговля пряностями; это подорвало могущество каремитов, потерявших возможность непосредственного их сбыта европейским купцам. Действия египетского правительства вызвали ряд демонстраций венецианского флота вблизи Александрии и испанского - у сирийских берегов. Однако торговля пряностями стала осуществляться лишь через султанов, получавших при этом большую прибыль. Султан Инал (1453-1461) продавал, например, тюк перца за 100 дукатов, его преемник, Ахмад (1461 г.), - за 85, Каитбей (1468-1496) - за 100 дукатов при прежней рыночной цене примерно в 50. Европейских купцов, отказывавшихся покупать пряности по установленным властями монопольным ценам, бросали в тюрьмы или не выпускали из их жилищ, пока они не соглашались на предложенные условия. С европейских купцов, как и с каремитов, взимались чрезмерные пошлины. Со времени открытия морского пути вокруг Африки венецианцы - главные покупатели пряностей - стали обращаться за ними в Лисабон и с каждым годом посылали в Египет все меньше кораблей.

Все это привело к упадку Джидды, Александрии, Дамиетты и других портовых городов. Перечисленные обстоятельства наряду с порчей монеты, вызывавшей повышение цен, обусловили обострение социальных противоречий в городах, где происходили частые столкновения низших слоев с султанской администрацией. Голод и эпидемии чумы намного уменьшали число городских жителей: если в конце XIV в. в Александрии было 14 тыс. ткачей, то в 1434 г. их стало не более 800; в Кусе в одном только 1403 году погибло 17 тыс. человек.

Народное недовольство за пределами городов проявлялось в бегстве крестьян из их селений, нападениях на хранилища зерна, схватках с мамлюками, стремившимися овладеть крестьянским имуществом. В XV в. имело место и крупное крестьянское движение с характерной для той эпохи религиозной (шиитской) окраской. Оно началось в мамлюкской Сирии в 1454 г., а затем перебросилось на Ирак. Вождь повстанцев, "Мушаша, сын феллаха", в источниках именуется также махди, что в народном представлении означало мусульманского мессию, избавителя ото всякого гнета, призванного восстановить чистоту "истинного ислама". Восстание было настолько сильным, что для его подавления султану Иналу пришлось искать поддержки у туркменских эмиров Ак-Коюнлы и Кара-Коюнлы, владевших тогда Ираком. В 1457 г. восставшие потерпели поражение от соединенных сил трех правителей, но движение не прекратилось. Последние сведения о нем датируются 1513 г.

В 1462 г. происходило восстание в самом Египте, в одном из селений вблизи Каира. Источники называют повстанцев "еретиками" и указывают, что некоторые из них выдавали себя за пророков и "множество черни обратилось в их веру". В 1486 г. в связи с неурожаем и бесчинствами мамлюков, отбиравших у населения рабочий скот, вновь наблюдались волнения среди бедноты Нижнего Египта.

В государстве Мамлюков, как и на всем средневековом Арабском Востоке, сохранялось домашнее рабство. Мамлюкские султаны и эмиры - бывшие белые рабы - обычно использовали черных рабов в качестве слуг, а также на плантациях сахарного тростника. В 1445 г. произошло крупное восстание черных рабов в Гизе, занятых, вероятно, на султанской плантации. Рабы отказались повиноваться властям; их движение носило организованный характер, но было подавлено отрядом султанских мамлюков.

На протяжении всего XV столетия не прекращались волнения бедуинов, притесняемых султанскими чиновниками, насильственно переводившими их на оседлость с целью увеличения численности податного населения.

Уже с середины XV в. мамлюкская армия вела на северных сирийских границах постоянную борьбу с местными туркменскими династиями, ставленниками Порты, успешно продолжавшей в то время территориальные захваты. Каитбей, желая предотвратить столкновение с Турцией, заключил с ней в 1491 г. мирный договор, однако угроза не исчезла. Султан Кансух Гури (1501-1516), стремясь сохранить преобладание Египта на Красном море, начал морскую войну с португальцами, окончившуюся разгромом в 1509 г. египетского флота при Диу.

В 1516 г. в обстановке хозяйственного упадка и непрекращающихся народных волнений армия османской Турции перешла сирийскую границу. Решающая битва при Мардж Дабике (1516 г.) окончилась поражением мамлюкского войска и гибелью султана Кансуха Гури. Сирия была захвачена, и турецкая армия вошла в пределы Египта. Упорная оборона Каира, возглавленная последним черкесским султаном, Туманбеем, не могла спасти положения, и весной 1517 г. Египет стал одной из провинций Османской империи.

Знаменитые персидские «царские зерцала», например Кай Кауса и Назам ал-Мулка, особо подчеркивают значения тюркских отрядов как опоры деспотической власти правителей. (там же, стр. 25).

Захват тюрками военной власти и их растущие притязания на власть политическую совпадали с ослаблением влияния халифов. К. Э. Босворт отмечает «Независимые провинциальные, арабские или иранские правители следовали общей тенденции эпохи в военной организации и строили свои армии вокруг правления саманидского эмира Исмаила (892-907) командующий тюркской армией был раб-тюрок». (там же, стр. 26)

На западе тюркские военачальники Ахад Тулун и Мухамад Тугдж стали практически независимыми правителями Египта и Сирии. Кульминация тюркского внедрения в мусульманские области наступила в конце X века, с образованием мамлюкского султаната Газневидов, самой могущественной империи, известной на Востоке со времен распада Аббасидского халифата. Это был первый большой прорыв тюрков к власти в мусульманском мире. Босворт отмечает «тюрки создали образец правления для всех режимов, установленных тюрками в центральных и восточных частях мусульманского мира». В итоге в период до начала XI века произошло глубокое проникновение тюрок в военные и государственные институты почти всех мусульманских стран к востоку от Египта. К этому периоду так же относится продвижение сельджуков и ряда туркменских племен на Ближний Восток, и в результате, образование Великой Сельджукской империи. Бернард Льюис приводит пример из работы Ибн Халдуна «Китаб алибар», где великий историк обновляет представление о тюрках. Он дает обзор почти повсеместного господства тюрок в его время и замечает, что в период, когда безмятежная жизнь и праздность мусульман, отсутствие у них жизненных сил и мужества обрушили на их головы вторжение крестоносцев и монголо-татар, Аллах сделал Египет защитным бастионом против неверных в лице мамлюков из сильных и многочисленных тюркских племен. Более того, продолжает он, Аллах своим провидением сделал так, что волна за волной, поколение за поколением тюрки будут приходить в мусульманский мир, чтобы не дать старым привычкам к вялости и спокойной жизни снова укрепиться среди мусульман («Мусульманский мир», стр. 33).

Так оно и случилось. Движение тюрков напоминало волны - хазары, печенеги, сельджуки, кипчаки, туркмены, татары и т. д. Приверженность тюркских племен, наемников и мамлюков к суннитской ортодоксии, борьба их с еретиками-исмаилитами, ассинами, карматами, освобождение аббасидских халифов от опеки шиитов-Буидов, противостояние иссмаилитам-фатимидам, освобождение земель, захваченных крестоносцами, на фоне общего экономического расцвета в халифате способствовало оправданию господства тюрок на Ближнем Востоке. Сеид Кутб пишет: «Мамлюки, которые защищали эту землю от татар, не были арабами по происхождению, а были тюрками. Однако они выстояли перед лицом своих соплеменников, которые атаковали их. Они защищали ислам, поскольку были мусульманами, вдохновленными исламским убеждением». (Сеид Кутб, «Будущее принадлежит исламу» Москва. 1993 г. стр. 98).

Подобно багдадским халифам, Саманиды Ирана формировали свое войско из тюрок, которые со временем стали организовывать государственные перевороты. Так, в 913 г. шах Ахмат ибн Исмаил был убит тюркскими гвардейцами и на престол был возведен его восьмилетний сын Наср. В 930 году властителем Ирана стал Мардавидж. Желая показать всем, что он является истинным иранским шахин-шахом, царем царей, он приказал изготовить золотые одежды, золотой трон и корону по образцу тех, которыми пользовались Саманиды. Однако этим честолюбивым замыслам не суждено было воплотиться в жизнь. Мардавидж, как и все другие ближневосточные правители, составил свою личную гвардию из тюрков. Как отмечает Масуди, число их достигало свыше четырех тысяч, они же помогли ему захватить власть. Однако, слишком увлекшись новой ролью будущего вселенского монарха, Мардавидж не отдавал себе отчета в том, какая это грозная сила, позволяя себе подвергать унижениям не только простых воинов, но и их командиров.

Недовольство тюрок своим владыкой вылилось в то, что ряд военачальников составил против него заговор. Однажды, когда Мардавидж отправился на охоту, а затем вернувшись, вошел в баню, к нему ворвались четверо тюркских военачальников и зарубили его, после чего заговорщики перешли на службу к халифу Ради (934-940 гг.)

В. Д. Микульский отмечает: «Всевластие тюрок и растущий сепаратизм крупных феодалов привели в конце X в. к падению державы Саманидов».

Тюрки как народ были известны арабам с раннеисламских времен, более того, мусульманские исторические источники того периода тщательно различали людей из Ферганы, Шаша, Уструшаны, Рума в халифских армиях от тюрок, привезенных из дальних степей. В IX в. Ибн Хурдадбех уже мог назвать такие группы, как тюргеши, кимаки, карлуки, тогуз-огузы, киргизы, кипчаки и хазары. Масуди считал, что огузы занимают главенствующее положение среди тюркских племен. «Они - пишет он, - самые мужественные из тюрок». Другими группами тюрок, упоминаемыми Масуди, являются карлуки, кимаки, хазары и кипчаки. Мусульманский и тюркский мир существовали рядом. Арабы по достоинству оценив военные познания тюркских племен, охотно приглашали их на службу, а затем и покупали пленных тюрок.

Как в средневековом Египте, так и на Руси, феодальная конница состояла из представителей тюркского этноса. Летопись сохранила имена нескольких воевод: Кораз, Кюлдур, Кунтувдый, Тудор, Дудар Сатмасобич, Кокей, Козар, Каракёз Миюзович, Домаш Твердиславич, Кербет-воевода Новгородский. Общее название кочевников-«чёрные клобуки», но сюда входили представители многих тюркских племён. Как утверждают русские историки, их служба отразилась в былинах Руси; приёмы боя этих кочевников, доспехи, кольчуги, панцири с накладными пластинами, остроконечные шлемы, сабли, сложно-составные луки, стремена, конские седла, десятичное деление войска и знаменитое русское «ура» обогатили не только военное искусство Руси, но и многих стран Европы и Азии.

По давней традиции тюрков изображали «Бичом Божьим» для Руси, на самом деле отношения степняков и русских, вероятно очень изменились после принятия Русью христианства, да и вообще всё было гораздо сложнее. Один небольшой пример. В «Повести временных лет» сказано о том, что в 915 г. печенеги пришли в Киев заключить мир. Через пять лет киевский князь Игорь нарушает договор и совершает грабительский набег, что побудило печенегов совершить набег на русские земли,. Впоследствии печенеги выступали как союзники Руси, в 944 г. они вместе с князем Игорем отправились в поход на Константинополь, позже печенежская конница участвовала в Балканских походах Святослава. Арабский историк ибн-Хаукаль писал о печенегах: «Они - шип в руках киевских владык».

Очень интересно, что печенеги упоминаются в средневековом французском эпосе «Песнь о Роланде», как «Орд диких печенегов». В самом начале 90-х годов X в. Византийская империя зашаталась под ударами печенежских орд, отступивших ещё ранее на Балканы и в Венгрию под напором половцев. Венгерский король Золтан женил своего сына Токсона на знатной печенежке. Став королём, он принял ко двору хана Тонузобу, приведшего ему на службу целое племя, которому дали земли вдоль северной границы страны, на Тиссе. Венгерские источники упоминают ещё двух ханов - Билу и Баксу, перешедших на службу к королю Токсону. Им был отдан во владения город Пешт. При сыне Токсона в Венгрию пришло ещё несколько печенежских ханов со своими ордами. (С. А. Плетнёва, «Половцы» стр. 71). По всей видимости, печенеги решили захватить власть в империи. Алексей Комнин обратился ко всему христианскому миру за помощью, поскольку византийские войска даже под его личным руководством не могли справиться с печенегами (там же, стр. 47). Помогли Алексею не христианнейшие государи, а только половцы, под предводительством Боняка и Тугорхана. Император принял их с царской роскошью, осыпал подарками, но в то же время очень боялся, что во время битвы воины обоих народов, говоривших на одном языке, могут сговориться между собой и вместе бросятся на византийцев. Печенеги потерпели полное поражение, а в ночь после боя византийцы перебили 30 тысяч пленных (в основном женщин и детей). Увидев такую дикую жестокость, половцы, забрав добычу, бросили своих союзников и поспешно отступили к Дунаю, попав при возвращении в засаду. В этот же период византийский писатель Евграфий Салунский описывает самих половцев: «Это летучие люди, и поэтому их нельзя поймать. Они не имеют городов, ни сёл, от того за ними следует зверство. Не таковы даже коршуны, плотоядный род и всем ненавистный; таковы разве грифы, которых благодетельная природа удалила в места необитаемые».Поистине оправдан афоризм: «Не хочешь зла - не делай добра».

В конце IX в. в начале Х в. Византия потерпела ряд крупных поражений, после чего провела реформу армии. Была создана по тюркскому образцу лёгкая и тяжеловооружённая конница, она стала гораздо меньше (24000 тысячи), но более подвижной и мощной. В связи с низкой боеспособностью стратиотов-бедняков правительство стало осуществлять замену службы платежами. Это позволило привлечь ещё больше наёмников из тюркских племён: печенегов, куман, торков. В Х веке наёмные дружины составляли значительную часть гвардейских формирований. Только этим можно объяснить последующие крупные победы императорской армии. В результате Византия вновь стала одним из самых сильных в военном отношении государств. В последующие века XI-XIV, численность византийской армии не превышала 20 тысяч человек и состояла в основном из наёмников-турок и монголо-татар (Г. Л.. Курбатов, «История Византии» стр. 174).

Константин Багрянородный упоминает хазар в составе элиты императорской гвардии в Константинополе. В армиях халифов IX и XI вв. довольно часто встречаются гуламы (мамлюки) с нисбой «ал-Хазари», ас-Самани перечисляет несколько знатоков хадисов с такими именами, несомненных потомков тюркских рабов-гвардейцев.» (Мусульманский мир стр. 24).

Такие же функции несли и половецкие дружины, только в отличие от печенегов и торков, которые могли торговать десятилетиями с русскими и быть их союзниками, у половцев были другие повадки. Они сразу же ударили копьем в русские ворота, а уж воевать они умели «мастерски» (Л. Гумилев). «Повесть временных лет» донесла до нас драгоценный, почти единственный пример половецкой тактики: хан Боняк принял участие в войнах русских князей и разгромил на реке Вагре в Карпатах огромное войско венгерского короля Коломана, которого позвали враги князя Давыда, союзника Боняка. Летописец записал подробный рассказ об этой битве. Венгры построились для сражения в горной долине, но Боняк разделил своих воинов на два отряда, оставив русского князя с небольшой дружиной изображать целое войско, а хана Алтунопу с небольшой конницей отправил заманивать венгров. Подскакав к венгерскому строю воины Алтунопы обстреляли его и увлекли венгров к засаде. У Боняка было мало воинов даже для засады, но он пропустил венгров и стал «сечь» им спину, и нагнал такого страху, что те из преследователей превратились в преследуемых. Затем, при помощи Алтунопы, хан Боняк сбил венгров в «мяч» т. е. в толпу, «как сокол галок» на скалистом обрыве и заставил их сталкивать друг друга в пропасть. Многие венгры в ходе этой битвы утонули в реках Вагре и Сене, около 40 тысяч погибло при преследовании, в том числе епископ и множество бояр.

Любопытны описания тактики ведения войны тюрков и их характеристика в известиях арабских хронистов, во многом объясняющих, что привлекало арабов, персов, византийцев содержать тюркские гвардии.

«Если тысяча тюркских всадников натянут тетиву и выстрелят одним разом, тысяча всадников будут сражены сразу. Ни хариджиты, ни бедуины не смогут стрелять на скаку, тюрок же одинаково метко стреляет и зверя, и птицу, и мишени во время соревнований, и людей. Стреляя, он заставляет лошадь скакать вперёд, назад, вправо, влево, вверх и вниз. Он успевает пустить десять стрел прежде, чем хариджит выпустит одну. Его конь взлетает на склоны гор и опускается на дно ущелий с недоступной никому лёгкостью. У тюрка четыре глаза: два спереди и два на затылке. Тюрки не бросаются, как хоросанцы, если они вынуждены отступать, то становятся как смертоносный яд, как неминуемая гибель, потому что умеют поражать своими стрелами как отступая, так и наступая. Никто не может чувствовать себя в безопасности от их арканов, или быть гарантирован, что его лошадь не будет поймана, а сам он не захвачен в плен при такой погоне. Они так же ловко владеют копьем, не уступая в этом хариджитам. Их всадники обучены носить два, а то и три лука. Тюрок оказавшийся в тяжелом положении, имеет под рукой всё необходимое для себя и своей лошади, и своего оружия, а также нужное снаряжение для коня. Что же касается выносливости в движении рысью во время длительных походов, никто не может сравнится с тюркским скакуном. Хариджит смыслит в лечении своего коня не больше, чем любой всадник, а тюрок искуснее любого ветеринара, и может добиться от своего коня исполнения таких трюков, какие только захочет. Тело тюрка совсем не тяготит спину лошади, ноги его не оставляют следов на земле. Он за спиной лошади, видит то чего наш всадник не видит перед собой. Завидев нашего всадника, он смотрит на него, как гепард на добычу, или как гончая на антилопу. Если тюрки сплотились в войско, то слабое место противника в бою видит каждый, если такого места нет, то к такому выводу придут все. Это единственный народ, которому объединение и общее командование не принесло вреда в войнах. Их способность проникать в города через толстые стены крепостей, форсирование крупных рек могли убедить нас в их сметливости. Тюрок предпочитает довольствоваться тем малым, что достаётся ему силой, чем получить целое царство из милости. Для того чтобы признать тюрка, нет необходимости ни в пристальном внимании, ни в особой проницательности, ни в прямом вопросе об этом. Их женщины скроены по образцу и подобию мужчин, а их лошади приспособлены исключительно для них. К хитрости прибегают только на войне, и если бы не было войн, они себе и этого не позволили бы». Арабы удивлялись, что тюрки не могут совладать с византийцами, которых также защищали тюркские воины. Очень интересный пример приводит Л. Гумилев: «Воины были тюрки, прочие аборигены, которым запрещалось даже выражение патриотизма. Однажды жители города Балха вздумали защищать свой город от Караханидов и получили выговор за сгоревший во время боя базар. Султан, бывший мамлюк Махмуд Газневи сказал, что воевать не их дело, но он их, по доброте своей, прощает».

В истории Византийской империи написано, что империю защищали наёмные войска из болгар, савиров, оногуров и хазар. В VII веке они с великим блеском, и могуществом дают многочисленное войско в помощь императору (который из благодарности надел диадему царскую на их кагана), именуя его сыном своим, и два раза ходил совместно с хазарами на Персию, Болгарию, на угров в знак своего к ним почтения. В торжественные дни украшались в одежду хазарскую и стражу свою составляли из этих храбрых азиатов. Юстиниан II, свергнутый с престола Тиверием, ушел к хазарскому хану и женился на его дочери. Этот брак помог Юстиниану вернуть престол, после чего он венчался с хазарской принцессой в Константинополе. После крещения её нарекли именем Феодора, а сына Тиверием и объявили соправителем. Несмотря на то, что дорогу свергнутому императору к престолу проложили хазаро-болгарские дружины, в 705 году хан Тервел захватил Константинополь и вернул Юстиниану царский трон. Неблагодарный зять в 710 г. начал войну с хазарами.

Император Лев женил своего сына Константина на хазарской княжне, от этого брака родился сын, который царствовал под именем Льва Хазарского. Иоан Никиусский является весьма осведомлённым современником: описывая события 610-641 г.г., он говорит о традиционных связях императора Ираклия и его наследников с предводителем болгар (в хронике гуннов), ханом Кувратом. в частности. Но по утверждению хрониста, Куврат, («Вождь гуннов, племянник Органа - у тюрков власть передавалась от дяди к племяннику) в детстве был крещен и принят в лоно христианства в Константинополе, и вырос в императорском дворце». Интересен сам факт, что варвар получил образование в императорском дворце и получил чин патриция. Из дружбы с императором Ираклием хан Куврат выступил против своих соплеменников аваров, и победил их. На протяжении нескольких веков византийская империя сохранялась только благодаря «храбрым азиатам» (тюркам). В качестве приданого степных невест были тюркские дружины, которые попадали с ними во многие государства: это был один из путей проникновения тюрков на Восток. В других случаях их приглашали для защиты государства или для участия в захватнических войнах. Девиз средневекового феодала сравнительно прост: «Серебром и златом не добуду дружины, а с дружиною добуду и злато и серебро». Так болгары в 479 г. были приглашены в Византию для борьбы с остготами, и успешно выполнили свой долг, после чего война вспыхнула между вчерашними союзниками. Сражение произошло у реки Тцурты, кавалерия болгар обошла армию византийцев и обрушилась на неё с тыла, 4 тысячи византийских воинов погибли в этом сражении, очень много попало в плен. С тех пор, отмечает хронист: «слава армии Иллирии погибла навеки»...

В итоге болгарская опасность побудила императора Анастасия соорудить каменную стену вокруг Константинополя высотой и шириной 6 метров. Размах фортификационного строительства показывает, насколько правительство империи опасалось болгар, хазар, аваров и савир. Так и Великая китайская стена была построена для защиты северных границ от тюркских народов; но если основной закон китайской империи в отношении тюрков заключался в «подтачивании изнутри червем», то Византия опиралась на правило «разделяй и властвуй». Когда послы Тиберия прибыли к кагану тюрков в 580 г. убеждая его в своих дружественных отношениях, хан ответил: «Не вы ли, римляне, говорите 10 языками, и на всех равно обманываете людей?... Мы, тюрки, не знаем ни обмана, ни лжи. Он уверяет меня в своём благорасположении, и в то же время дружит с аварами, нашими беглыми рабами». (Прокопий из Кесарии).

Феофан Исповедник рассказывает о войнах Византии и Персии при участии савир в хронике гуннов: «Доверчивые варвары слушали ложные доносы и беспощадно уничтожали друг друга». В истории известны неоднократные подстрекательства и интриги захиревшей империи, которая таким образом продлевала своё существование. Это был официальный курс государства.

Булгары, авары, печенеги, вторгаясь в пределы византийской империи постепенно оседали на её территории. Крупное вторжение болгар произошло в 539 г. По сведениям Феофана, два болгарских князя, с множеством народа, вторглись на территорию империи и одержали победу над полководцами этих провинций. На выручку им пришел со своим войском полководец Иллирий Акум. В завязавшейся битве болгарские предводители пали на поле сражения. Казалось, что победа была на стороне византийской армии, которая возвращалась в свой лагерь с радостной вестью. В этот момент на них напал отряд болгар. Нападение было столь стремительным и неожиданным, что исход сражения был решен. Полководца Акума и наместника Мезии Константина болгары поймали арканами и увели с собой. Это появление болгар на Балканах произошло задолго до прихода туда орды хана Аспаруха, о чём свидетельствует Сирийская хроника: «Болгары в количестве 10 тысяч человек прибыли из внутренней Скифии и с разрешения императора Маврикия (562-602г.г.) поселились в Дакии». Довольно редкий случай зафиксирован в тексте той же хроники: «Другая группа болгар численностью 20 тысяч, под руководством двух братьев проникла на территорию алан и обосновалась у Каспийских ворот».

Первоначально хазары подчинялись болгарам, точнее, одному из их ответвлений - савирам, жившим на Северном Кавказе. В конце V века болгарские племена занимали пространство от Нижнего Дуная и Днепра, до Волги и отрогов Кавказа. Завоевание Великой Болгарии значительно усилило Хазарский каганат. Оставшиеся на Кавказе болгары («Чёрная Болгария») вошли в состав Хазарии. Тем не менее они были известны в те времена «как народ храбрый, воинственный, внушающий ужас». Одно из последних упоминаний в летописях о болгарах связано с гибелью в битве с ними в 872 г. сына знаменитого Киевского князя Аскольда - кагана русов (викингов).

В истории нет единого мнения по вопросу откуда пришли тюркоязычные племена хазар, болгар, и их многочисленные племенные ответвления. Античные авторы сообщают о существовании на Северном Кавказе крепости Комания, о болгарах и аланах в I веках нашей эры, точнее в 44 г. н. э., а география Помпения Мелы в числе народов, живущих на Кавказе, указывает племя «турков». Мовсес Хоренаци приводит два отрывка из труда Мар Абаса, относящиеся к болгарам, локализуя их «в цепи Кавказских гор», называя этот край «Землёй болгаров» и датируя это II веком до нашей эры. Историк I века Плиний на Северном Кавказе отмечает племена тирков и аккизов (тирки – тюрки, аккес - белый ас)

Расцвет могущества арабского Халифата, приходится на VII-VIII вв., когда им был завоёван почти весь Ближний Восток, но хазаро-болгарские войска наголову разбили арабов у стен города Беленджера, в сражении были убит полководец халифата Салмани ибн-Рабия. Вместе с ним погибло 4 тыс. воинов, остальные бежали в Дербент. Так описано первое серьёзное столкновение арабских войск с конфедерацией тюркских племён, возглавляемых хазарским (тюркским) родом Ашина. (С. А. Плетнева «Хазары» стр. 35). В сражении у города Ардебиля, в Закавказье, хазары в тяжелейшем сражении разбили арабов и практически уничтожили их армию. В битве погиб предводитель арабов, знаменитый Джерах, пал и город Ардебиль. Армянский историк Гевонд описывает встречу войск арабов под руководством Масламы, и хазар, у города Тарки: «Обе армии несколько дней стояли в нерешительности, выпуская отдельных удальцов для единоборства. Войска арабов отступили, вероятно, точнее было бы сказать, бежали, постольку Маслама оставил свой лагерь, полный имущества, и даже собственный гарем». Слухи об этих победах разнеслись по всей Азии и Европе. Об этом пишет Феофан Исповедник: «Хазары, великий народ, они овладели всей землёй вплоть до Понтийского моря». В дальнейшем эта арабо-хазарская война продолжалась с переменным успехом. Хазария просуществовала вплоть до вторжения половцев. На Северном Кавказе, Нижней Волге, Крыму и на Дону хазары продолжали жить, но уже под властью половцев. В последний раз хазары заявили о себе в 1016 г., воюя против византийцев и русов: В официальной истории считается, что след некогда могучего народа затерялся в глубине веков. Мнение это ошибочное. Потомками их являются кумыки, караимы, а так же крымские татары и донские казаки, в этногенезе которых участвовали так же и половцы. Это подтверждается близостью языка кумыков, караимов и крымских татар, с одной стороны, и языком балкарцев, карачаевцев и ногайцев, предки которых сформировали первые отряды мамлюков на Востоке. По мнению египетского учёного Амина аль-Холи, «мамлюки почти все или в большинстве своём были кипчаки». (Амин Аль-Холи, «Связи между Нилом и Волгой в VIII-XIV вв. стр. 40).

Сын кипчакского мамлюка Себук-тегина, Махмуд Газневи создал на. Востоке Великий Султанат, подчинив Хорезм, Хорсан, Газну, совершил 15 походов в Индию. В 1192 году гуридский полководец из купленных тюркских пленников (мамлюков) Кутбеддин Эйбек (Айбек) взял город Дели. От него пошла династия делийских султанов, которая правила государством до 1290 г. (Крымский А. «История Персии, её литературы и дервишевской теософии стр. 390). (Полный перечень тюркских династий смотрите в конце).

Тюрки были чрезвычайно воинственным народом, это подтверждают персидские, арабские и китайские хроники. Когда персидский царь Файруз снаряжал армию против тюрков, его воины говорили ему, что он посылает их на верную гибель. Файруз не послушал их и был убит в том походе. В старинной летописи, что по сей день хранится в мечети Ая-София, неслучайно есть хвастливое утверждение: «Тюркам разгромить врага в пух и прах всё равно, что книгу перелистать». Феномен военных успехов тюрков поражал воображение, страшил и удивлял современников. У представителей земледельческих народов, испытавших на себе тяжесть завоеваний, военная мощь тюрков вызывала панический ужас. Непонимание причин происходящего, объяснялось ими как результат вмешательства потусторонних сил (Атилла -«бич божий»), как наказание за грехи. Фирдоуси описывает тюркское «колдовство»: «Колдуны вызывали ветер и чёрную тучу, осыпавшую персов стрелами». В повествованиях Юбани говорится о колдунах, умевших вызывать холод и дождь. Подобную легенду сообщает и Григорий Турский. Во время войны аваров с франками аварские колдуны вызвали грозовую бурю, причём молния ударила во франкский лагерь, благодаря чему франки были побеждены. В плен попал король Сигберт. Хазаро-болгарский союз племён остановил северное наступление халифата. Что говорить о раннем средневековье, когда в 1553 году известный европейский ученый Корнелиус Агриппа в труде «Оккультная наука» писал: «В Татарии есть люди, которые умерщвляют всех тех, на кого посмотрят в гневе». При подготовке повторного вторжения в Хазарский каганат халиф Валид, сын Абдулмалика, приказал своему сородичу Муслимию подготовить 80 тысяч отборных войск, но велел держать в глубокой тайне от воинов, в какую страну они направляются (ИКЛ стр. 22) Предосторожность халифа легко понять, воинов, желающих сражаться с тюрками, по всей видимости, было немного. И это при том, что арабы на Западе насквозь прошли Африку, завоевали Испанию, и остановились у врат империи Карла Великого, а на Востоке дошли до границ Индии и Китая. В чём же была загадка военных успехов кочевников? Причин оказывается много. Господствующее мнение, что побеждали они числом – ложь, поскольку кочевников всегда меньше, чем земледельцев (осёдлых народов) -такова специфика кочевого хозяйства, причем считалось, что оружие тюрков-это арканы и луки, вместо доспехов - шкуры животных На самом деле в истории множество примеров, когда скотоводы, в большинстве случаев, уступали числом противнику. Возьмём к примеру, гуннов, когда на Каталаунских высотах они выступили против объединённых сил Европы: аналогичные случаи были у авар, болгар, хазар, печенегов, половцев, татар. Сельджукский султан Алп-Арслан с 12 тысячами воинов разбил византийскую армию, взяв при этом в плен самого императора (армия византийцев в несколько раз превосходила армию турков). Одна из главных причин успехов тюрков - это тактика ведения войны, которая являлась традиционной для всех кочевников Евразии: ложные отступления, засады, охваты, окружения, заматывания противника длительным обстрелом, умение ускользать от ударов, дисциплина, четкая структура войска (десятичное деление), высокая подвижность, всеобщая мобилизация, отсутствие обозов, экипировка воинов - все эти преимущества тюрки сохраняли до появления огнестрельного оружия. Конница кочевников состояла из легковооружённых лучников и тяжёлой кавалерии. В мусульманских и европейских летописях сохранились многочисленные упоминания и описания воинских доспехов, а также есть данные археологии и лингвистики. В изображении Атиллы на сосуде из клада Надь-Сент-Миклоша (С. Я. Байчоров, Древ. тюрк, рун. памят. Евр): «... всадник одет в кольчугу, покрывающую его тело от подбородка до колен, а также затылок, и обе стороны головы до шлема. На ногах по колено и на руках металлические латы из узких стальных пластин, изготовленных в гуннском стиле». Пластинчатые панцири и конусовидные шлемы, клёпаные из стальных пластин, носили гунны. «Наибольшее распространение шлемы и пластинчатые доспехи получили в IV-V веках, когда гунны безраздельно господствовали в Европе» (Хазанов А. М. «Очерки военного искусства сармат» стр. 63). В кишпекских курганах на территории КБР при раскопках были найдены (в гуннском захоронении) наборный шлем из клепанных пластин и остатки кольчуги (Археологические исследования в КБР, стр. 28, том 3), они найдены также в Хуламских захоронениях (там же стр. 151). На. изображениях всадника в шикшинской пещере воины облечены в панцири-халаты, их шили из стёганных волосом железных пластин на тонкой коже, были панцири, склеенные в три слоя из буйволиной хребтовой кожи. Исключительным достоинством наборных панцирей была их подвижность и гибкость. В отличие от рыцарских доспехов они не стесняли движений, в этом они напоминали кольчугу, но превосходили её в прочности. Шею закрывала бармица, прикреплявшаяся к шлему, сделанная, как и панцирь из полос железа или из кольчуги. (С. П. Нестеров, «Конь в культах тюркоязычных племён Центральной Азии»). Вместо забрала тюрки носили железные маски (найдены в курганах XII века) они достаточно массивны, хорошо закрепляются на шлеме. На месте глаз, ноздрей и рта сделаны прорези, уши у таких масок бронзовые. (Степи Евроазии в эпоху средневековья, стр. 216). На скальных рисунках Алтая, Тувы и Монголии (С. П. Нестеров стр, З2) видно, что коней они защищали не хуже себя. На коня надевали железное оголовье, закрывавшее лоб и щёки, а также панцирь, состоящий из нескольких частей, защищавший всё тело лошади до колен. (М. Горелик). В летописных хрониках Руси, в «Слове о полку Игореве» часто встречается такое наименование воинов степи: «…железными полками половецкими» Это мнение очевидцев, которые хорошо знали кочевников не только на поле битвы, но и как союзников, конфедератов, союз с которыми скреплён династическими браками и многодневными пирами и роскошными подарками «Сайгами» (сауга - подарок кар., балк., кум., тат.). В эпоху средневековья военное дело и его уровень является не только показателем состояния производительных сил, но и уровнем культурного развития кочевников. Из всего сказанного можно сделать вывод: вооружение и военное дело у тюркских народов находилось не только в соответствия с требованиями того времени, а намного его опережало. В исследовании П. Н. Шульца говорится, что у степняков был обычай косо подвешивать кинжал к поясу, который надолго укоренился среди племён Северного Кавказа, сохраняясь до наших дней (Шульц П. Н. «Скифские изваяния Причерноморья», стр. 232). Но вопроса о преемственности в формах самого оружия автор не касается. Ещё более существенно сходство «кавказского кинжала» со скифскими акинаками - наличие маленького подкинжального ножика, неоднократно констатировалось в публикациях Б. В. Техова. (В. М. Батчаев. «Из истории традиционной культуры балкарцев и карачаевцев», стр. 51).

Описываемое вооружение тюркских воинов полностью соответствует вооружению мамлюков Египта, что абсолютно подтверждается исследованиями М. В. Горелика, а также данными языкового материала: «По словам Хан-Гирея, адыгам было известно несколько видов доспехов, один назвался Дълан кубе (Х. Х. Яхтанигов. Экспонаты повествуют, стр. 7)» Джилян кубе-карач., балк., ног., кум., общ. тюрк. Джилян - змея, кубе - доспехи, латы, кольчуга, эти слова являются общетюркскими (в адыгском слове «Дълан», кстати и сохранилась древнеболгарская форма слова). Это вид кольчато-пластинчатого доспеха тюрков средневековья. Доспехи типа «джилян кубе» действительно напоминали змеиную чешую, и встречаются они в захоронениях кочевников необъятных степей Евразии, запечатлены также в китайских, персидских и арабских миниатюрах (Ю. С. Худяков «Вооружение центрально-азиатских кочевников»). Адыгские народы контактировали со многими представителями тюркского этноса и частые заимствования иногда сохраняют диалектные особенности тюркских языков, сохранив оригинальные фонетические черты. С. Я. Байчоров приводит слово «Дакъ» - масло (древ. болгар.), оно сохранилось в кабардино-черкесском языке как древнее заимствование из тюркского языка. «Древне-тюркские рунические памятники Европы, стр. 278». Х. Яхтанигов заблуждается, считая слово кубе - кубачинским, поскольку многие представители тюркского этноса и представления не имеют о кубачинцах, во-вторых, в адыгских языках данное слово должно было иметь форму «губешаф», а не «кобешаф», в-третьих, как быть с киргизами, казахами и остальными тюркскими народами, у которых кубе - латы, доспехи, кольчуга. Кстати, само название населенного пункта Кубачи - тюркское и означает «кольчужники».

В карачаево-балкарском языке сундук (кстати, тоже тюркское слово) называется сандык (общ. тюрк.), но сундук, обитый железом - кюбюр, кубур; металлическая шкатулка - кюбюрчюк (кар.-бал. словарь стр. 361), кюбе - кафтанчик (типа корсажа, его носили девушки), кюбетюп - бюстгальтер, жилетка (там же), кубилек, кублюк - женский наряд, бытовал у казачек на Дону (Е. II. Савельев, «Казаки», стр. 5). Не совсем ясно слово шашка, которое переводят с адыгского «большой нож». С этим можно и согласиться, однако «шешке» - вид сабли с меньшим изгибом, без перекрестья, у кумыков, ногайцев и татар (М. Аджиев. «Мы из рода половецкого».) В кабардинском языке шашка – сэшхуэ, сэ - нож, ин - больной, иныше - огромный. По всей видимости, большой нож должен иметь форму «сеин», «сеиныше» - огромный нож. В этом случае, возможно стоит посмотреть на корень этого слова в тюркских языках народов Северного Кавказа: Шешке - шашка (кум. ногай), шабла – половецк., кеске - резак, режущий инструмент (общ. тюрк.), кешке (ногайск.) кескич - резец (карач., балк.), шаш, шиш, шеш - острая пика, шашлык - мясо нанизанное на вертел. Заимствованными словами из тюркского в кабардинском, восходящим к военной терминологии являются: сагындак - садак, сагындак (кар., балк., кум,, ног., общ. тюрк.) лук со стрелами и колчан, мыжуре - межура (кар., балк., кум.,) дротик; оркъан - аркан (общ. тюрк.); нэшанэ - илишан (общ. тюрк.) мишень; бэракь - байрак (общ. тюрк.) знамя; токъмакь - токьмакъ (общ. тюрк.) булава, дубина; къэрэгъул - къараул (общ. тюрк.) охрана, стража; сэнджакъ - знамя (огуз турецк.) знамя; батыр - батыр, батор (общ. тюрк) герой, храбрец, богатырь; кьанжалит - къанжал (общ. тюрк) листовая сталь; къамыш - камчи, камши (общ. тюрк) плеть.

Считающиеся украшением национальной мужской одежды наборные пояса имеют так же свою предисторию: «Появление наборных поясов можно объяснить азиатскими связями одной из кочевых групп, поселившихся в Восточной Европе. В V веке селенгийские уйгуры ставили каменные изваяния, где изображены наборные пояса с привесками». (Степи Евразии в эпоху средневековья стр. 54 Сибирские древности). Древнехакасская культура: «Наборные пояса, украшенные золотыми и медными бляшками» (там же, стр. 56). Ранние болгары (стр. 77): «в захоронениях находят наборные пояса с подвесками». Южный Урал: «Следует отметить, что поясные наборы состоящие из серебряных луницевидных накладок, с петлями и отростками, имеют аналоги в венгерских древностях». (там же. стр. 81). Вообще, в истории, наборные пояса с подвесками считаются «Тюркским стилем» (там же, стр. 82.). В ранних известиях сказано, что у тюркских народов даже женщины умели стрелять из лука и наравне с мужчинами скакать на лошади. Существует единственная дошедшая до нас статуя женщины-амазонки (с саблей, колчаном, луком) изображённой стоящей (С. А. Плетнёва. «Половцы» стр. 133). Описание И. Шильтбергером внешности татарской дамы Садур-мелик и её свиты: «Все они ездили верхом и стреляли из лука не хуже мужчин». Сообщение Шильтбергера вполне сопоставимо со сведениями Фридриха Дюбуа де Монпере (1798 г.). (со ссылкой на Рейнеггеса и Потоцкого): «Во времена, когда кабардинцы жили на берегах Чёрного моря, они часто воевали против эммечей (тюрк.), народа женщин, которые занимали горный район между Черкесией и Сванетией вплоть до нынешней маленькой территории Кабарды». Возможно, не стоит все эти сообщения принимать за достоверные факты, однако в эпосе балкарцев и карачаевцев женщины часто воюют рядом с мужчинами. И как быть с объяснением карачаево-балкарского слова кюбе тюп (кубе туп) - подкольчужник, название женского корсета, лифчика? Вряд ли существует в мире народ, женщины которых называют корсет подкольчужником.

Говоря о вооружении, нельзя не остановиться на вопросе о численности сирийских и египетских мамлюков, согласно Захири, их число равнялось 26 тысячам всадников. (Х. Хатхо, стр. 36). Это, не считая вольнонаемных всадников халка и воинов вассальных туркменских, курдских и арабских племен. (там же).Для сравнения - наемная армия Византии составляла 18-22 тысячи катафрактариев. В Грузии находилось 40 тысяч кипчаков, но это явно преувеличенное число. В дружине Игоря Святославича было 5 тысяч «черных клобуков», у Рюрика Ростиславича под командованием хана Кунтувдыя (Кюнтууду) 6 тысяч «черных клобуков». Торчинский хан Кюльдюрь мог выставить от 2 до 4 тысяч всадников. Это, не учитывая союзников - «диких половцев». К концу X столетия, вплоть до появления огнестрельного оружия, кавалерия считалась единственным родом войск, который определял исход любого сражения. Пехотинец даже не считался воином; слово miles - сделалось синонимом воина или сравните испанское кабальеро - воин, всадник, дворянин.

Жак Велерс пишет: «от крестьян обычно не требовали крови: армии Востока веками набирались из рабов и наемников-мамлюков и янычаров. Государство никогда не обращалось при наборе армии к крестьянским массам, этому обычному источнику пополнения армий на Западе. Поскольку крестьянство рассматривалось как класс, не способный к благородной службе и недостойный ее.» (Ж. Велерс «Крестьяне Сирии и Ливана.» Стр. 111.) В некотором смысле автор ошибается: на Западе так же редко прибегали к крестьянским ратям. Так, например, Ф. Нестеров сообщает: «В сражении на Унструте саксонцы были изрублены рыцарями Генриха, как некогда франкское крестьянское ополчение - норманнами. Крестьяне же сражавшиеся в Эльзасе и на Некаре (1078г.) на стороне короля, были не только окончательно раздеты, но и кастрированы своими противниками - рыцарями, в наказание за их притязание носить оружие.» (Ф. Нестеров, «Связь времен», стр. 26) Содержание профессиональной армии, превышающей 25 тысяч, было затруднительно для любого государства. Причина - отсталое натуральное хозяйство с низкой производительностью труда. Таким образом, уступив в количестве, выигрывают в качестве, при одном условии - воин предварительно получал длительную многолетнюю подготовку в искусстве фехтования, стрельбе из лука на полном скаку, владение пикой и дротиком, а затем постоянно поддерживал на должном уровне полученные навыки. Такую подготовку получали все скотоводы: обучение верховой езде, стрельбе из лука и владению саблей начиналось у них с первых лет отрочества и продолжалось уже на полях битв, всю жизнь.

Количественное превосходство ни всегда приносило победу. Карл Великий во главе нескольких сотен рыцарей разогнал пешее войско саксов, норманнские рыцари Вильгельма Завоевателя полностью вырубили пехоту англосаксов, сельджукский султан Арп-Аслан с 12-тысячным войском разбил армию Византии, взяв при этом в плен императора. Две тысячи татарской конницы участвовали в битве народов при Грюнвальде. Немецкие историки считают, что именно татарская конница решила исход битвы. (В. Чивилихин «Память» стр. 746). Для убедительности приведем еще один факт: в 1471 году, на реке Шелони 4,5 тысячи московской феодальной конницы без особого труда разгромили 40-тысячное Новгородское ополчение (С. М. Соловьев, «История России с древнейших времен», том III 1960 г., стр. 19).