Мы очень рады видеть вас, Гость

Автор: KES Тех. Администратор форума: ЗмейГорыныч Модераторы форума: deha29ru, Дачник, Andre, Ульфхеднар
  • Страница 1 из 4
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Модератор форума: nekto21, Rada  
Красницкий Евгений. Форум сайта » 6. Город (Творчество форумчан) » Фантастика » Изгои. Или на пересечении времён. (автор Иринико)
Изгои. Или на пересечении времён.
ИриникоДата: Воскресенье, 09.01.2011, 00:53 | Сообщение # 1

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Помещаю здесь отрывок. Из середины романа, вернее, из его второй части. Если кому-то глянется - буду выдавать с продолжением с самого начала.
Маленькое пояснение... это не моё представление о том, как надо, а попытка показать мир НАОБОРОТ, что бы было, если... Мир амазонок, но не такой, как его видят романтики - прекрасные воительницы, больше похожие на фотомодели, чем на воинов, а то, во что бы непременно превратилсь женщины, если бы поменялись с мужчинами местами. Ибо право править миром даром не даётся - получил права, огребай и обязанности.... Ну и так же, уж извиняйте - во что бы превратились мужчины, если бы полностью переложили на женские плечи все свои обязанности - ибо отдать их можно только вместе с правами... в том числе и с правами БЫТЬ МУЖЧИНАМИ... Никак не иначе wink

Старый медведь был чудовищно огромен. Никогда раньше Руди не встречала таких громадных черных медведей. Хотя все эти великаны поражают своей мощью и силой. В отличие от своих равнинных бурых собратьев, черные медведи Шиву, как зовут их здешние охотницы, питаются в основном мясом. Правда, обычно Шиву охотятся высоко в горах и крайне редко спускаются вниз, туда, где живут люди. Но этот старый великан заметно прихрамывал на левую заднюю ногу, похоже, из-за этого ему стало трудно охотиться и защищать свои владения, и более молодые и здоровые сородичи выгнали старика из его старых охотничьих угодий. Вот он и спустился вниз, в долину, где с недавних пор обосновалось поселение Вольных Войсковых Землячек. И очень быстро понял, что домашняя скотина и, самое главное, человек, гораздо более легкая и сытная добыча, чем горные бараны и быстрые скальные лани.
Всю дорогу на эту необычную охоту, которую она затеяла вопреки всякому благоразумию, Руди упорно пыталась убедить себя в том, что дело обстоит именно так, и старалась не думать о старых суевериях. Вчера, на деревенском сходе она громко и зло высмеяла своих односельчанок, когда те, забыв гордость воинов, повторяли глупые мужские сказки о проклятии старого хромого колдуна и Древнем Пророчестве о Звере С Гор, Убивающем женщин. Несмотря на проклятия жриц всех храмов и гонения на древнюю веру в лесного бога Веда, искоренить эти мужские суеверия нигде и никогда не удавалось. Все с детства отлично знали эти старые сказки, которые долгими зимними вечерами рассказывали старики, пугая глупых мальчишек и развлекая девчонок. Но кто же верит в детские сказки? Тем более стыдно седым ветеранам пересказывать мужские пересуды и отсиживаться по домам, когда страшный хищник разоряет их стада и угрожает детям.

Но самой себе Руди не могла не признаться, что все это слишком похоже на правду. Пожалуй, ее осторожные односельчанки правы, не стоило ей, старосте, выгонять из деревни старого ведуна-странника, и уж тем более, не стоило на всю деревню бесчестить его и грозить кнутом. Пусть бы себе и дальше шептал свои заговоры и заклинания на мужских половинах над дураками-парнями, что мечтали с помощью его древней магии приворожить себе богатых невест, вреда от этого никому не было. Ведун и сам бы вскоре ушел в свое бесконечное путешествие, эти странники, как правило, нигде долго не задерживаются.
Конечно, во всех храмах богинь Ситалинии никогда не жаловали адептов древних мужских суеверий, поклоняющихся темному лесному духу, дерзко именуя его богом, и справляющих свои мерзкие обряды в тайных капищах. Только, пожалуй, в храме Луны относились к ним со спокойным равнодушием, но на то он и храм Луны – тамошние жрицы невозмутимы и равнодушны ко всему земному. Вера мужчин в Веда зародилась еще в седой древности, когда люди не знали света истинных богинь и в своем невежестве принимали за божественную силу морок всякой нечисти. По высочайшему повелению царского двора, всегда поддерживающего истинную веру, несущую свет знаний, темных ведунов следовало повсеместно ловить, связывать и немедля доставлять в ближайший храм на суд жриц, но, как правило, связываться с пророками древней секты мало кто осмеливался. И хотя ни одна уважающая себя женщина никогда добровольно не признается, что верит в силу их магии, все предпочитают делать вид, что не замечают этих бродяг, вопреки всяким приличиям и законам странствующих без сопровождения жен. Конечно, если они дерзали появляться около храмов, случалось порой, храмовая стража хватала их, побивала камнями, а то и приносила в жертву. Но то в храмах. Там свои таинства, и их служительницы надежно защищены от любых злых чар своими богинями, а простым смертным соваться в такие дела было не с руки.
Так что повсюду, несмотря на строгие запреты, мужчины всегда верили в эти суеверия. А женщины делали вид, что их это не касается. Говорят, даже в царском дворце в гареме иногда находят деревянные фигурки в форме фаллоса, хотя за такую мерзость их хранителей могут, самое меньшее, кнутом на конюшне выдрать. Чего уж тут взять с простых деревенских мужиков и парней? Ну и пусть бы тешились, пока самим не надоест.

В другое время Руди, от греха подальше, пожалуй, и сама не стала бы связываться с шептуном-колдуном, забредшим в их деревню, да подвернулся он, бедолага, ей под горячую руку. Даже и не ей, а Одаре, волостной атаманше. Та не ко времени нагрянула к ним в деревню с известием, что пора готовиться к ежегодному походу в Рицу, на праздник Большой Луны, а старый пакостник, как назло, попался ей на глаза. Одара и так была из-за каких-то своих неприятностей сильно не в духе, а тут и совсем вызверилась. А все из-за жриц Торо, мрачной богини подземного царства, черных ворон-змеедок.
Одара, как и все Землячки, их не очень-то жаловала, но в последнее время вела с ними с помощью Верховной атаманши Ольды, переговоры о том, чтобы те не препятствовали общине косить сено вблизи их храма на заливных лугах. Земли эти, хоть и принадлежали территориально к храму, но священными не считались. Жрицам они были ни к чему, в храме скотину не держали, Торо ненавидела все, что принадлежало ее сестре Ламут, светлой богине плодородия и скотоводства. Но жрицы упрямо настаивали на своих правах. Впрочем, Ольда прекрасно умела вести такие дела, с храмом почти уже удалось договориться миром, не стоило сейчас дразнить его мрачных обитательниц. А всем известно, что именно в храме Торо особо люто ненавидят древнюю веру в Веда, а ведунов и их тайных приспешников рьяно разыскивают и ловят.
Поэтому, разъяренная Одара, не найдя другого повода для гнева, устроила разнос деревенской старосте за то, что та плохо следит за порядком и терпит у себя в деревне распутника, соблазняющего честных мужей на мерзкие обряды. Острая на язык атаманша обвинила Руди чуть ли не в пособничестве еретикам. Спросила, не приносят ли они в своей общине жертвы мужским духам и не желают ли побросать оружие и надеть мужские покрывала, а себе в правители выбрать мужчину, как учит запретная вера? Может быть, у них в деревне уже мужики командуют?
Руди слушала, покорно опустив голову, понимая, что Одаре надо выкричаться. Староста не первый год знала свою суровую волостную атаманшу и терпеливо ждала, когда та, излив свой гнев, наконец, успокоится. Тогда можно будет предложить ей чарку, баньку, да подослать для ночных утех кого-нибудь из молодых мужиков. А потом и о важном для общества деле поговорить, было у нее такое к волостной атаманше. Так бы оно и сталось, если бы не сын Любана, Совик. Не разобрав, что в доме высокие гости, он сунулся к Руди с каким-то вопросом во время ее разговора с Одарой. Руди схватила глупого мальчишку за шкирку и вышвырнула вон из горницы, но было уже поздно. Одара разошлась не на шутку и еще долго насмехалась над старостой, которая дала столько воли своим мужикам, что они ей уже окончательно на шею сели. От чарки и баньки атаманша отказалась, на ночь в деревне не осталась, и дело о котором Руди собиралась просить ее, так и пришлось отложить до следующего раза.
Совика Руди, конечно, выпорола, но легче от этого не стало. Сама того не зная, Одара наступила ей на больную мозоль. Последнее время староста и сама себя порой казнила, что совсем распустила своих мужиков, слишком много воли дала тому же Любану, даже советовалась, бывало, с ним в тайне ото всех. Ну, Любан все понимал, он-то себе лишнего никогда не позволял, умен был не по-мужски, но вот его сын и вправду что-то слишком осмелел в последнее время, совсем отбился от рук. А ведь мальчишка-то даже и не сын Руди, приемыш. Его дело сидеть на мужской половине и, не поднимая глаз, от рассвета до заката приданное себе шить, из соседней деревни еще весной по его душу приходили сваты. Руди уже и согласие свое дала, и о приданом договорились. Решили сообща, что после сбора урожая Совика заберут в дом к молодой жене, да не просто, в наложники, как безродного, а с обрядами и приданным, как положено. А мальчишка не с того не с сего уперся. Нет, спорить в открытую с самой Руди он, конечно, не посмел, но Любан жаловался, что он плачет ночами, не хочет идти в дом к Барке, что присылала сватов по его душу. Отец его сам, без Руди, уже пару раз выпорол – все без толку. Что-то там выдумал, что страшная она с лица, мол, на один глаз косая. Даже говорил вроде бы как-то, мол, сбегу в лес, а жить с ней не буду… Еще этого не хватало! А ведь его не первой попавшейся бродяжке отдают, в приличную семью, к своим, землячкам. Да Руди бы в такой дом и родного сына со спокойной душой отправила. Эта самая Барка, старшая дочь Приллы, лучшая наездница из молодых девок, ловкая, работящая, крепкая хозяйка, в кузне управляется не хуже чем ее мать, хорошо известная Руди своей доблестью еще с войны. И не обидят его там, бабы они не жадные, не злые, мужики у них в доме тоже все до одного знакомые, не скандальные, чего еще и желать приемышу? Но мальчишка вырос упрямый, вдруг да и правда, опозорит перед людьми семью, принявшую его, отплатит за все добро. Как тогда Руди будет в глаза соседкам смотреть? А тут еще Одара ее на смех подняла, и дело, какое хотела с ней обсудить, не сладилось…
Вот Руди и взъярилась. Домашним в тот день от нее по первое число досталось, а главное, хромого колдуна она все-таки выгнала прочь. И не просто, а прогнала его плетью по всей деревне до околицы, швырнула вслед тощую сумку с пожитками и пообещала при всем обществе, собравшемся поглядеть на такое представление, что если еще раз его поблизости от деревни увидит, то всю спину до костей обдерет кнутом. Или самолично в храм отвезет на расправу к мрачным жрицам Торо, не знающим пощады.
Старый колдун даже не пытался защититься от ударов ее плети или просить о снисхождении. Покорно пошел прочь от околицы, сжимая в иссохшей старческой руке узелок со своими нехитрыми пожитками. Мужики испугано шептались, глядя, как беснуется разъяренная Руди, но не смели просить за странника. Руди прекрасно знала, чего они все боятся – по старым поверьям, страшная беда ждет то поселение, на которое обернется такой колдун, покидая его. И совсем уж плохо будет, если он при этом скажет Слово…


О, quantum est in rebus inane!

Сообщение отредактировал Иринико - Воскресенье, 09.01.2011, 02:52
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 09.01.2011, 00:58 | Сообщение # 2

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
И он все-таки обернулся, когда отошел уже довольно далеко от околицы. В том месте дорога, идущая из деревни, скрывалась среди зарослей высокого орешника и исчезала из виду. Вот перед самыми кустами и остановился проклятый колдун. Он развернулся так стремительно, что казалось, кто-то резко повернул его на месте лицом к деревне. Седой сгорбленный старик внезапно выпрямился, расправил плечи, будто обида и злость вернули ему на короткий миг молодость и силу, и в наставшей звенящей тишине – казалось, даже птицы вблизи деревни умолкли, и легкий ветерок только что шумевший в ветвях деревьев утих – и проговорил зычным, совсем не старческим голосом:
– Я уйду, но с гор придет другой. Я поклонился вам, но ему вы сами поклонитесь…
И тотчас бесследно исчез в зарослях орешника.
Как завороженные замерли столпившиеся у околицы люди, не в силах двинуться с места. Многие мужики потом говорили, что солнце в небе померкло, и холод сковал их, не давая двинуться с места, пока не рассеялся морок от колдовского Слова. На счет солнца, конечно, это была полная чушь, померещилось им со страху, а вот на счет холода, Руди и сама не знала, что думать. Ей тоже на какой-то миг показалось, что она не в силах двинуться с места, как скованная неведомой силой. Впрочем, довольно быстро это прошло, и она в гневе рванулась к тому месту, где только что стоял мерзкий шептун, но того уже и след простыл. Одно слово – ведун. Говорят же, что они в лесу неуловимы, как тени, их там любое деревце приютит и врагам глаза отведет.

А спустя три дня около их деревни появился хромой медведь Шиву. Вначале он убил трех овец и козу. Потом распорол бок лучшей корове в деревенском стаде, и ту пришлось забить. Женщины много раз безуспешно пытались выследить проклятого зверя и убить, но он появлялся и исчезал, как призрак, не даваясь в руки охотницам. К тому же, беззаветно храбрые псы-волкодавы, приученные к медвежьей охоте со щенячьего возраста, лишь почуяв его запах, поджимали хвосты, скулили и отказывались брать след старого великана. Вскоре он перестал довольствоваться только скотом и собаками. В одну из ночей убил двух девчонок, бывших в ночном, и взрослую женщину, вышедшую по какой-то нужде за околицу, и с тех пор стал приходить за данью каждую ночь. Нагло приходить, как хозяин. Правда, теперь деревенские уже сторожились, и добыча доставалась ему не всегда. Но жить в вечном страхе стало почти невозможно. Надо же было и в поле ходить, и скотину пасти и лошадей в ночное гонять.
Мужики, а потом и некоторые женщины, стали уже громко говорить, что хромой медведь – это и есть сам старый колдун-оборотень. Даже хромает на ту же ногу. Он мстит деревне за обиду и не успокоится, пока не убьет всех женщин и не уведет мужчин с собой, чтобы обратить их в таких же, как он колдунов-странников. По какому-то странному стечению обстоятельств, медведь, действительно, убивал только женщин. Из скотины тоже не погиб ни один самец – только самки. Более того, вместе с одной погибшей женщиной в поле в момент нападения был и ее муж. Он видел, как медведь убивает его жену, и уже простился с собственной жизнью, но тот его не тронул. К тому же зверь каким-то чудом ловко обходил все ловушки и засады, что устраивали сельчанки. Кое-кто в деревне уже склонялся к мысли, что надо, укротив гордость, идти всем миром на поклон к колдуну, просить его снять заклятие, но проклятый старик, как в воду канул, нигде в окрестных деревнях он так и не появился. Да и не допустила бы Руди никогда такого позора в своей общине. Не для того ей оказано обществом высокое доверие. Значит, выход у нее был только один – она сама должна была убить зверя и принести его шкуру в деревню, положив конец всем пересудам и страхам односельчанок.

Никому в деревне она не сказала о своем намерении, не желая подвергать опасности верных подруг и возлагать на них бремя своей ответственности. Тайно ото всех ушла в лес перед самым рассветом, пока вся деревня еще спала. Руди взяла с собой только рогатину, охотничий нож, да флягу с водой. Ходить на медведя с рогатиной ей уже приходилось не однажды, но не в одиночку. Но Руди знала, что старые охотницы из местных порой на это отваживались. Значит, и она сумеет. За войну ей не раз приходилось смотреть в глаза смерти, вряд ли зверь окажется страшней, чем конная атака вражеской сотни…
Все бы было ничего, но Любан как-то сумел догадаться об этом ее дерзком намерении. Он догнал ее за околицей, впервые за все время посмел ослушаться, отказался возвращаться домой. Она его так и не смогла прогнать прочь, как не грозилась. И била, и обещала за волосы отволочь назад в деревню, оскопить и отдать в рабы, если тот будет упорствовать. Но он так и не отступился. Твердил, что с порождением колдовских чар древней веры только мужчина может справиться. Для женщин он неуязвим… Хитрый мужик ничем не выдал себя дома, тайно проследил за ней, знал, что возвращаться с дороги Руди ни за что не будет. Возвращаться с пол дороги – навсегда своей удаче путь заступить, да и тайно потом из деревни уйти уже не удастся, так что пришлось старосте взять мужика с собой. Решила, пусть лучше будет у нее на глазах, так безопасней, а то ведь все равно потащится следом по лесу, пропадет ни за что. Медведь медведем, а всякого зверья в округе и без него хватает. Сгинет мужик по своей дурости, а Руди им всегда дорожила больше, чем двумя остальными. Если бы она имела досуг рассуждать на такие отвлеченные темы, то, возможно, сказала бы, что по-своему любит своего мужа Любана. Но не к лицу и не к чести были боевой сотнице вольных землячек Руди такие телячьи нежности.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
dima4478Дата: Воскресенье, 09.01.2011, 10:11 | Сообщение # 3
Сотник
Группа: Ветераны
Сообщений: 1698
Награды: 0
Репутация: 1497
Статус: Оффлайн
Проду ... с самого начала... хочу... cool
Cообщения dima4478
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 09.01.2011, 22:23 | Сообщение # 4

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Димуля, это начало второй части... уж её начала, так и её продолжу пока... погляжу - пойдёт, так и с начала выложу первую. Я вроде выкладывала, но давно - в самом начале, как сюда пришла с первой... то ли не пошло, то ли там какие-то косяки были - не туда выкладывала... Ну, короче, ещё чуток из второй, а там погляжу как пойдёт.... тебе в крайнем случае персонально выложу biggrin Вообще-т фэнтазя в чистом виде.....

Пять лет уже жили они, Вольные Землячки, мирным трудом на дарованных им благородной царицей Шерзо землях. По началу тяжело им было после привычной войсковой жизни налаживать мирный быт, распахивать целину, строить дома и приноравливаться к новому своему статусу. Правда, статус этот был почетный, ранее никем и нигде неслыханный, Вольные Войсковые Землячки, личное воинство царицы. В мирное время вольны они были жить общиной, вести хозяйство на общинной земле, да еще и небольшое жалование получать от царской казны. За то, чтобы и в мирной жизни Землячки сохраняли свой воинский уклад, держали в порядке оружие, боевых коней, не забывали воинское ремесло сами и дочерей своих тому же обучали. А в случае нужды, готовы были бы по первому зову царицы, оставить хозяйство на мужиков и старух и идти всем войском к ней на подмогу, на страх врагам. Нет, Шерзо, что не говори, щедро оценила их верность и преданность, не забыла тех безродных сорвиголов, что пошли за ней, тогда еще совсем девчонкой, помогли скинуть с трона империи подлую узурпаторшу Каиру, вернули принадлежащий Шерзо по праву рождения престол.
Когда Шерзо после победы в войне, наконец, воцарилась в царской резиденции, откуда бежала когда-то под угрозой пожизненного заточения в дальнем храме мрачной Торо, и казнила бунтовщиц и изменниц, присягавших узурпаторше, то она воздала должное тем кланам и родам, баронессам и грандессам, что не изменили ей, законной владычице, пострадав за это. Вызвала из ссылки преданных вельмож, верой и правдой служивших еще ее матери, вернула им отобранные Каирой земли и замки, и наградила золотом и рабами всех своих приближенных.
Но и простых безродных воинов, таких, как Руди, добывших свою славу в битвах за нее, мудрая царица после победы не забыла. Своим царским указом провозгласила она отныне своих боевых соратниц особым кланом – Войсковыми Землячками. Разрешила иметь в хозяйстве всем честным женам троих мужей и столько рабов, сколько сами смогут прокормить, что сразу поставило их выше простых горожанок, которым не полагалось иметь более двух мужей.
Надо сказать, во время войны многие воины и одним-то собственным мужиком обзавестись не удосужились, не возить же за собой его в обозе. Да и ради чего было им вешать себе на шею этот хомут? Для утех им вполне хватало парней, взятых по праву меча и услуг веселых шатершиц, неизменно следовавших по пятам за войском. Шерзо, отлично все это знавшая, позволила землячкам своим указом взять в мужья любых понравившихся парней из простых семей или от шатерщиц без положенного выкупа, пообещав выплатить его семьям и хозяйкам за счет царской казны. Правда, потом поговаривали, что царские советницы верно рассчитали, что землячки заберут мальчишек, да уедут на поселение, а за обещанным выкупом семьи потом ходить намучаются. Да не все и сумеют добраться в столицу, к царским казначеям, и там потом доказать, что им тот выкуп полагается, но это уже самих воинов мало касалось – они свое честно получили. Царица отдала общинам землячек в вечное владение земли у Юго-западных окраин Империи, освободила их ото всех податей и налогов, а заодно, и от власти своих Ставленниц. Повелела выбирать себе атаманш и деревенских старост на общих сходах из своих же, войсковых. А тем вести все общинное хозяйство и подчиняться только ей, Шерзо, лично.
Огрубевшие в боях, растерявшие за войну свои семьи и просто безродные бродяги, из которых и состояло, по большей части все воинство Шерзо, такой щедрости и почета от царицы явно не ожидали. И клятву на верность ей в войске не просто произнесли – прокричали. Да, за такую царицу стоило умирать и убивать самим все эти годы. Они и сейчас разорвут любого, кто посмеет усомниться в истинности ее власти. Жрицы Торо, всегда поддерживавшие власть Каиры, не часто решаются наведаться в поселения нового войска, расположившегося после войны по соседству с храмом их богини. Впрочем, мудрая царица, кажется, намеренно поселила верных ей воинов вблизи главной цитадели своих противниц. Ведь всем было прекрасно известно – именно из этого храма происходила главная смута и опасность для ее власти. Каира всегда была только послушной марионеткой в руках жриц, именно они не желали видеть на троне младшую дочь Руллы и убеждали Каиру в необходимости смены правящего рода. Жрицы Торо всеми силами противились воцарению Шерзо и поддерживали Каиру, которая хоть и являлась младшей сестрой Руллы, но, согласно традициям, не считалась прямой ее наследницей после того, как Рулла родила свою первую дочь. По закону Каира, даже в случае гибели всех царских дочерей, становилась такой же претенденткой на трон, как и любая женщина из многочисленного рода Луны, из которого испокон веков и выходили царствующие династии. Но, несмотря даже на все это, сам храм Торо молодая царица не тронула, и никаких притеснений жрицы от нее не испытывали – кто же связывается со служительницами богинь, даже и тех, которые покровительствуют врагам? Но раз уж нельзя было совсем их уничтожить, пусть хотя бы будут под надежным присмотром.
Впрочем, политика политикой, а жить как-то надо было. Вот и приходилось землячкам договариваться с черными жрицами мрачной богини по поводу пастбищ, охотничьих угодий и прочих хозяйственных мелочей. Хотя, надо сказать, жрицы, мало того, что и так не вызывали у своих новых соседей, бывших политических противниц, особой симпатии, но и сами по себе были далеко не подарком. Мрачные, как вороны, в своих черных одеяниях, все они были как на подбор, длинные, сухие, злобные. То ли оттого, что их культ не дозволял им принимать в пищу ничего выращенного на земле, только рыбу и какие-то растущие на болотах и в озерах мало аппетитные водоросли и всякую земноводную гадость, то ли оттого, что тайные жестокие и мерзкие обряды и кровавые жертвоприношения, которые требовала от своих последователей их богиня, накладывали мрачный отпечаток на ее служительниц.
Из этого храма до сих пор расползались по империи, как змеи, что подавались там на обед, злобные слухи о непрочности и незаконности трона Шерзо, так как ее род утратил Тагру, священный талисман власти. Вроде бы, по преданию, записанному в старинных книгах, Тагра сама решает, чьи руки ее достойны, и если она покинула правительницу, значит, та потеряла право на власть. После того, как старая царица погибла, а Тагра исчезла, они провозгласили во всеуслышание, что им было знамение от своей богини о том, что Великий талисман царской власти ушел из рук клана недостойных его правительниц. И пока на троне Ситалинии будет сидеть дочь Руллы, Тагра в царство не вернется.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
dima4478Дата: Воскресенье, 09.01.2011, 22:29 | Сообщение # 5
Сотник
Группа: Ветераны
Сообщений: 1698
Награды: 0
Репутация: 1497
Статус: Оффлайн
Quote (Иринико)
И пока на троне Ситалинии будет сидеть дочь Руллы, Тагра в царство не вернется.

грустно то как.... sad
Cообщения dima4478
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 09.01.2011, 22:55 | Сообщение # 6

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Таких сплетен Руди с лихвой наслушалась еще во время войны, но считала все это вымыслом суеверных старух. Подумаешь, медальон – как будто нельзя сделать десять таких. Ну, пропал, ясное дело. Наверное, вещица была не дешевая. Все знают, что много лет назад злодеи убили во время путешествия старую царицу и двух ее старших дочерей, а Шерзо тогда осталась во дворце с кормилицей. Небось, разбойницы, убившие старую царицу, давным-давно переплавили тот медальон в кусок золота (а из чего же еще может быть сделан столь важный для царицы предмет?), и дело с концом. Разбойниц тогда так и не нашли, вот никто и не знает, что случилось с их драгоценной Тагрой.
Когда Каира захватила власть, люди поговаривали, что она сама и подослала к своей старшей сестре убийц, хотя за такие разговоры стражницы хватали всех без разбору, и тех, кто говорил и тех, кто эти непотребные речи слушал, жестоко пытали и четвертовали на площади. Шерзо, свергнув свою вероломную тетку, поставила ей в вину и это, припомнив той все прошлые обиды и притеснения, но, говорят, верных доказательств так и не нашли. Дознание вели с пристрастием, пытали всех, кто мог хоть что-то об этом деле знать, но все без толку. Впрочем, лет с тех пор, как случилась та трагедия, минуло уже порядочно, Каира вполне могла позаботиться о том, чтобы лишние свидетели ее преступления против своей сестры и законной царицы не зажились на этом свете. А те из ее приближенных, кто был вместе с ней в таком деле замечен, могли здраво рассудить, что лучше уж промолчать. Шерзо, хоть и не отличалась жестокостью Каиры, и своих врагов лютой смертью принародно не казнила, но тоже благодушной идиоткой отнюдь не была и нашла бы способ, чтобы убийцам ее матери их смерть не показалась излишне легкой.

Руди, как и многие ее подруги, благоразумно этой темы не касалась и старалась об этом даже не думать, рассудив, что не их ума это дело разбираться, кто там кого убил. Но если бы мнения той же Руди спросили, то она сказала бы, что если убийц к царскому кортежу подослала все-таки Каира, то куда тогда делась эта самая Тагра, с которой все так носятся? Ведь если бы Каира принесла ее в храм Луны в Ночь Великой Небесной Царицы, то лунные жрицы, мало интересующиеся земными делами и никогда не принимавшие ни одну из враждующих сторон, посвятили бы ее, и тогда никто не посмел бы оспаривать трон у Любимицы Неба, даже Шерзо, дочь Руллы. Однако Каира так и не сделала этого. Только твердила, что Тагра придет к истинной властительнице, как только народ признает ее и перестанет сеять смуту в империи. Вроде бы, раньше тоже случалось, что Тагра покидала недостойных цариц, но всегда возвращалась, как только на троне оказывалась истинная избранница. Сторонницы Шерзо, наоборот, утверждали, что Тагра не пожелала отдаться в неверные руки тех, кто замыслил убить царицу и захватить талисман силой. И как только истинная наследница получит власть в Ситалинии, а преступница будет наказана по заслугам, Тагра найдется.
Не понятно было и то, почему эту самую Тагру за прошедшее время так и не подделали придворные умелицы. А ведь столица империи всегда славилась своими искуснейшими ювелирами, способными изготовить все, что угодно, а талисман Власти был многократно изображен на портретах бывших цариц – Руди сама видела их во дворце. Да и точных описаний его, говорят, в царской библиотеке имелось предостаточно. Но ни Шерзо, ни Каира, которая в своем стремлении к власти никогда не пренебрегала никакими подлогами и богохульствами, даже не заикались о том, что Тагра, возможно, скоро появится у них. Лунные жрицы, как всегда, хранили равнодушное молчание. Впрочем, они никогда ни во что не вмешивались, а только невозмутимо, как и их небесная богиня, наблюдали за возней простых смертных, непоколебимо уверенные в том, что все равно все в этом мире происходит только по воле божьей, а, следовательно, все и должно быть так, как оно есть.
Но без совершения обряда посвящения на царство и Возложения Короны в храме Луны власть Шерзо, законной дочери Руллы, все еще была непрочна. Поэтому, наверное, царица и оказывала такие почести своим землячкам. Даже на Праздник Большой Луны все пять лет неизменно приглашала во дворец выборных от их общины и всегда сажала их на приемах подле себя, как знатных дам. Ясное дело, имея за спиной такое войско, готовое по первому зову своей царицы оседлать боевых коней, можно быть уверенной, что мало кто решится оспаривать у нее трон.
И хотя землячкам все эти пять лет приходилось нелегко, даже атаманши и деревенские старосты работали не покладая рук, как черные крестьянки, а вместе с ними и все их домашние – мужчины и дети старше семи лет, в меру своих сил и возраста, не говоря уж о рабах. Но зато работали они на себя, сеяли и собирали урожай на общинной земле в свои закрома, жили без зажравшихся самодовольных Ставленниц. Все свои вопросы решали на сходе, общиной, всю прибыль делили по чести и уговору. Дарованная им земля была, хоть и дикая, но плодородная, дичи в лесу водилось вдоволь, скотину и птицу держали в каждом дворе. Словом, если не лениться и работать от зари до зари, то будешь и сыта и богата. А ленивые и пьющие среди землячек быстро перевелись. Общество в такой оборот взяло – мало никому не показалось.

Руди сразу же выбрали старостой в их деревне. Оно и понятно, землячки в основном селились, как и воевали – сотнями и тысячами. Так оно было привычней и проще – в сотне-то все друг друга знали, как облупленных, да и возникшие за войну дружеские связи нарушать никто не пожелал. Вот и получилось: каждая сотня – деревня, а тысяча – волость. Просто, понятно и знакомо. А старостами и атаманшами ставили, ясное дело, своих же сотниц и тысячниц. У них и авторитет в обществе еще с военного времени, и знания, и умение командовать. Поэтому и отношения между старостами и волостными атаманшами мало чем отличались от тех, что бытовали когда-то в войске. Те же лица, те же повадки. И, надо сказать, многие славные воины, даже из знатных родов, ушли с землячками, искать себе счастья и чести в новой жизни. Особенно, если дома их не ждало богатое наследство или у матери было слишком много дочерей, чтобы на что-то рассчитывать. Но то, что за войском последовала и светлейшая Ольда, приняв из рук Шерзо жезл Верховной Атаманши, поразило всех, даже придворных. Ольда была из клана того же рода Луны, что и царский дом. Когда Шерзо даровала ей этот титул, все сочли это простой формальностью, очередной наградой верной соратнице и знаком уважения Вольным Землячкам, мол, не кто зря ими будет командовать, а царская родственница. Подразумевалось, что Ольда, как было прилично ее положению и званию, останется при дворе. И оттуда, из столицы, будет править своими войсками. А она, мало того, что перевезла весь свой двор в эту глухую провинцию, так и еще поселилась со своими домашними даже не в ближайшем городе, а в центральной волости землячек, среди необжитых просторов и вольницы своего буйного войска. Дом ей, правда, построили знатный, всем миром старались. Получился настоящий дворец, не хуже, чем старый родовой замок ее матери, от которого она отреклась. При резиденции Верховной Атаманши состояла и ее личная гвардия из Землячек же, тех, рядом с кем она воевала все эти годы. Правду сказать, в столице Ольду ничто и не держало – весь ее клан был на стороне Каиры, и ее мать, глава этого клана, в гневе на непокорную дочь, дерзко, вопреки ее воле, ушедшую в войско Шерзо, лишила ее всех прав на наследство. После победы молодой царицы упрямая старуха, вместо того, чтобы примириться с дочерью и этим спастись от опалы под тенью ее славы, еще раз в гневе отреклась от отступницы. Ольда, пользуясь личным покровительством новой царицы, могла бы силой взять то, в чем отказала ей мать, но существовал еще и закон чести – раз упрямая родительница, даже ради своего спасения, не пожелала признать дочь, то и Ольда не захотела добиваться этого признания мечом, как захватчица. Гордая без меры, как и все женщины в их семье, она отказалась от всех своих прав на земли и богатства предков и ушла с Землячками.

Сама же Руди в выборе своего пути после войны не колебалась ни единого мига, так как никогда и никаких титулов не имела. Она стала сотницей на поле боя, завоевав эту честь мечом и собственной доблестью. Семью же свою, из городских ремесленников, она потеряла из виду давно, еще до войны, да и не собиралась их разыскивать. Вряд ли вечно пьяная мать или сестры, уже тогда жившие собственными семьями и переругавшиеся друг с другом из-за жалкого наследства, которое рассчитывали получить после старухи, обрадуются появлению непутевой третьей дочери и младшей сестры, которая с детства отличалась от всех них непокорным нравом и гордостью не по чину. Из-за этой своей неуместной для низкого звания гордости, и вынуждена была Руди когда-то бежать из дома и искать счастья в мятежном войске, что выступило, как тогда казалось, за совершенно безнадежное дело – вернуть трон тринадцатилетней беглой царевне Шерзо. Правда, за девчонку-царевну вступились многие знатные кланы, недовольные порядками, которые завела в империи безжалостная и распутная Каира. Смутные тогда были времена, даже вспоминать не хочется. И сама узурпаторша и ее ставленницы на местах совершенно распоясались. Не было в империи в те времена ни суда, ни закона, только прихоть приближенных Каиры. Вот и в городе, где жила Руди, царил абсолютный произвол царской ставленницы и ее прихлебал. Они творили все, что хотели, пользуясь своей полной безнаказанностью. Случалось, просто смеха и баловства ради, ловили на улицах парней и красивых молодых мужиков, не спрашивая их хозяек, волокли к себе на забаву. Хорошо, если потом забирали их в свой гарем, с глаз долой, а то, бывало, утром на глазах у соседей со смехом притаскивали за волосы во двор, на позор семье. Не в том был позор, что позабавились с мужиком чужие – кто это добро жалеет? а в том, что женщина, не сумевшая отстоять свое право самой распоряжаться своим имуществом, мужчинами и рабами, сама себя уважать после этого переставала. Кто-то с этим покорно смирялся, а кто-то пытался протестовать и неизменно погибал или был опозорен еще сильнее. Руди вступилась за своего жениха, не столько ради самого парня, сколько ради собственной чести, и, разумеется, попала в острог.
Ее побили не очень сильно, так, для науки. Пообещали утром выпороть на площади, чтобы была впредь умнее, да отпустить. Другая бы на ее месте, возможно, смирилась, как и многие до нее, поняв, что плетью обуха не перешибешь, а стыд глаза не колет, но гордость и обида взыграли по молодости. Так что Руди такого позора не допустила. Решила, что лучше смерть, чем такое смирение. Ей повезло. Умудрилась ночью через решетку слегка придушить охраняющую ее стражницу, вытащить ключи и сбежать. Впрочем, та особо не сторожилась и была пьяна так, что никаких чудес ловкости и силы Руди для этого проявлять не пришлось. Если кто и мешал ей в этом деле, так это ее соседка по темнице, толстая и смирная дочка местной ткачихи. Ее за какую-то провинность тоже собирались выпороть утром по приказу воеводы. Девка хоть и трусила отчаянно перед предстоящим наказанием, но еще больше боялась прогневить стражниц своей непокорностью. Вот она-то и пыталась помешать Руди бежать из темницы, так что пришлось даже дать ей хорошую затрещину, связать и сунуть в рот кляп, чтобы молчала.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ОльгаДата: Вторник, 11.01.2011, 02:58 | Сообщение # 7
Десятник
Группа: Ушкуйники
Сообщений: 387
Награды: 3
Репутация: 197
Статус: Оффлайн
Понравилось smile
Хотелось бы прочитать и начало.


Cообщения Ольга
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 11.01.2011, 22:53 | Сообщение # 8

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Спасибо, Ольга. Обязательно будет и начало... пока это продолжу, а потом, когда надо будет объяснить, Откуда там взялись ГГ вернусь к первой части... wink

Мать не пожелала помочь дерзкой дочери, выгнала ее от греха подальше и пообещала, что сама донесет на нее, если та еще раз рискнет прийти домой, подвергая опасности всю семью, но Руди не слишком расстроилась, она всегда знала, что родительница будет только рада отделаться от непутевой дочери. Поначалу Руди примкнула было к беззаконным бродягам, хотела вместе с ними пробираться к морским портам. Говорили, что там таких вот, бесстрашных и здоровых молодых девок охотно вербуют в матросы, не спрашивая, кто ты и откуда, но тут началась война, и ей нашлось дело по душе в армии юной царевны.

С тех пор минуло уже пятнадцать лет. Десять прошло на войне, пять – в поселении землячек. За это время Руди сильно изменилась и уже ни чем не напоминала ту молодую, порывистую девчонку, что когда-то бежала из дома. Теперь это была суровая, сдержанная женщина, хорошо знающая цену себе и всему на свете. Если бы не этот медведь, что обрушился бедствием на их деревню, Руди могла бы считать себя вполне довольной жизнью. Дом у нее в достатке, хозяйство крепкое, дети подрастают, чего еще желать? Во время войны она родила старшую дочь, Сету, надежду и опору себе на старость. Семь лет таскала девчонку за собой в седле, да в обозе под присмотром шатерных мальчишек, как это делали и многие ее подруги, не имевшие семей, чтобы отправить ребенка туда на воспитание. Сета, в отличие от многих полковых детей, выжила, и сейчас становилась матери надежной помощницей в делах. Вот уж из кого вырастет добрая смена землячкам – это из выживших дочерей войны, как звали их матери. Их не надо учить держаться в седле и владеть оружием – выросли в войске. Таких было не очень много, в их деревне пять девчонок, младшей восемь, старшей четырнадцать, скоро возьмет своего первого мужчину в дом. Они в седле уже сейчас держатся не хуже взрослых женщин. Мальчишек, рожденных в войну, матери обычно себе не оставляли, отправляли к родственникам, у кого они были, платили кормилицам в деревнях или, в крайнем случае, подкидывали шатерщицам. Оно и понятно – дочь продолжательница рода, надежда матери, а сын – лишняя обуза, какой с мужиков толк? Шатерщицы мальчишек подбирали и растили, в надежде потом выгодно продать. Впрочем, после войны многие шатры, переставшие пользоваться спросом, были вынуждены закрыться и их хозяйки вернулись к мирным специальностям – своим оставленным на дочерей и племянниц трактирам, да лавкам, а парней продали, иногда и себе с убытком. Многих просто оскопили и продали в рабы – на них в империи всегда был спрос.
Войсковые Землячки, за которыми, собственно, и следовали веселые шатерщицы со своим живым товаром, по указу царицы обзавелись собственными мужчинами и наемными мальчиками интересоваться перестали, да и некогда стало за работой глупостями заниматься. Разве что, если выбирались в город на ярмарку и, по старой памяти, отводили душу в лихом загуле.

Некоторые Землячки, собираясь отбыть на поселение, брали себе мужчин и из шатерных парней. Мальчишки там попадались очень даже смышленые и работящие, попавшие в лапы шатерщиц волей войны, в качестве трофеев или за долги родителей. Надо сказать, они в последствии оказались самыми преданными и старательными мужьями. Вырвавшись из кошмара «веселых домов», где их порой за малейшую провинность нещадно секли охранницы и хозяйки, и царили жестокие гаремные традиции, такие, что и сказать противно, они готовы были умереть за своих хозяек.
Любан тоже был из таких вот, шатерных. Руди и сама не знала, чем он ей приглянулся тогда, пять лет назад.

Рица, столица Ситалинии, только что завоеванная войсками Шерзо, кипела и бурлила. Пьяные от победы и великой, небывалой милости царицы, только что объявленной глашатаями со всех площадей, они с подругами бродили по городу, наслаждаясь заслуженными почестями, обсуждая свою будущую мирную жизнь в общине и то, каких мужчин себе возьмут. Кое-кто, то ли в шутку, то ли в серьез тут же стучал в дома испуганных горожан, требуя показать им сыновей, по указу царицы. Руди шумела и шутила вместе со всеми, но с таким ответственным делом, как выбор мужей, решила не спешить. Она знала одну небогатую семью в провинции, где у матери было три сына и ни одной дочери. Парни эти были тихие и работящие, с детства им приходилось помогать матери по хозяйству не только в мужских, но и в женских делах, так что такие будут и ей отличными помощниками в новой жизни на поселении. У нее же, кроме маленькой Сеты, другой семьи не было, много рабов на скопленное жалование в первое время купить не удастся, надо же будет и каким-то хозяйством обзавестись, так что рассчитывать на первых порах придется только на себя и мужей. Да и обычных мужских склок и ревности среди братьев будет меньше.
К знакомой шатерщице забрела она за компанию с подругами. Хотели посидеть, выпить за победу, провести пару часов в обществе симпатичных ласковых парней.
У шатерщицы, в отличие от них, настроение было самое паршивое. Хоть и встретила она своих старых клиенток радушно, но тут же принялась жаловаться на то, что с окончанием войны стала никому не нужна. И парней ей уже столько не требуется, на их содержание уходит почти все заработанное, никакого навара, а куда их теперь сбудешь? В столице у нее еще с довоенной поры был кабак, где управлялись в ее отсутствие две племянницы, при нем можно будет оставить десяток мальчишек помоложе и посимпатичней, а остальных придется продать себе с убытком хитрым перекупщицам из портовых городов. Те, почуяв верную наживу, сговорились и сбили цены на живой товар так, что дешевле стало тех мальчишек оскопить и продать в рабы. А тут еще знакомая маркетанка, хитрая бестия, отдала старый долг не золотом, а мужиком с ребенком. Они ей самой, похоже, даром достались – из военной добычи. А чего с ними теперь делать? Да и мужик не особенно молодой, ничему не обучен, на клиентов смотрит волком и целыми днями трясется над своим сопляком. Сын его, что ли…
Вся компания тут же пожелала поглядеть на новое приобретение незадачливой шатерщицы. Просто, любопытства ради. Они не особенно обратили внимание на жалобы и стенания хозяйки, всем было хорошо известно, что баба она хитрая и изворотливая, а за войну скопила такую казну, что и царица позавидует.
Две здоровенные надсмотрщицы по приказу шатерщицы тут же притащили к ним мужика в полупрозрачных расшитых одеждах и мальчишку лет десяти, толкнули их к гостям и встали у входа, посмеиваясь.
Мужик и вправду был совсем не похож на хорошо вышколенных томных изящных красавчиков, что привычно улыбались дорогим гостьям, угощая их вином и развлекая танцами под звуки лютни, на которой довольно сносно играл один из них. Любан, как звали нового парня, был высок, статен и угрюм. Он хмуро, исподлобья, глядел на веселящихся женщин удивительно выразительными темно-синими, обрамленными густыми черными ресницами глазами. В них слишком хорошо угадывались немужской пытливый ум и излишняя дерзость. Да, для шатерщицы это явно было невыгодное приобретение.
Парень совсем не был уродлив или стар, но на фоне молоденьких изящных мальчишек, явно им проигрывал. К тому же, все его пестрое убранство – шелковые шаровары, полупрозрачный расшитый блестками халат, только портили эту зрелую красоту и стать мужчины. Темные густые волосы были уложены в причудливую кокетливую прическу, залиты лаком и украшены бусами, на бледном лице играл неестественно густой карамельный румянец, но все это только подчеркивало его хмурый вид и выглядело несколько гротескно и почти что смешно. Почему-то Руди сразу захотелось увидеть его без румян и украшений, с волосами, гладко зачесанными назад или распущенными по плечам.
Между тем шатерщица ткнула парня жестким кулаком под ребра.
– Улыбнись, кобель дранный, зубы повыбиваю. – Прошипела она злобно. – А то велю мальчикам показать тебе и твоему щенку, как надо ублажать гостей. Прямо сейчас, перед этими дамами.
В глазах парня мелькнул гнев тут же сменившийся ужасом, когда он понял, как именно им это будут показывать. Видимо, уже хорошо узнавший здешние нравы, он совсем не сомневался, что и покажут. Возможно, чтобы развлечь гостей. Встречались порой охотницы и на такую похабщину. Он сделал над собой усилие и улыбнулся, вернее, попытался улыбнуться.
– Урод! – Сморщилась хозяйка и небрежно кивнула своим равнодушным надсмотрщицам. – Выпороть его, чтобы знал впредь, как вести себя.
Те споро подхватили мужика под руки, готовые тут же волочь его на конюшню, выполнять распоряжение хозяйки.
– Погоди! – Неожиданно даже для самой себя вмешалась Руди. – Я возьму его.
– На всю ночь? – Тут же оживилась шатерщица, жестом отгоняя от парня служанок. – Это обойдется тебе дешевле, чем всегда – я сделаю скидку за него.
– Нет, не на ночь. Я возьму его с собой. – Усмехнулась Руди. – По указу царицы тебе заплатят за него из казны.
– А что я буду делать с этим мальчишкой? – Прищурилась хитрая баба. – Он слишком мал, чтобы начинать учить его ремеслу, да и по всему видно, вырастет таким же, как этот. Он похож на него, видимо, и, правда, сын. Купи его у меня, и у тебя будет хороший молодой раб. Хочешь, я бесплатно оскоплю его для тебя? Всего три меры серебра. Он уже достаточно большой, чтобы делать мужскую работу по дому, а когда вырастет – сможет работать в поле. Где еще ты так дешево купишь раба? А ведь кроме мужчин на поселении вам потребуется и рабочая сила.
Руди засмеялась:
– Только что ты говорила, что перекупщики дают за здорового молодого парня две меры, а сейчас хочешь слупить с меня три цены за десятилетнего мальчишку? Да еще и предлагаешь сделать из него раба. Если его оскопить в этом возрасте, он будет ни на что не годен, не говоря уже, что он вполне может и умереть под ножом твоей знахарки. По знакомству я дам тебе за него одну меру, и считай, что ты совершила свою самую выгодную сделку за всю войну, или можешь оставить его себе – мне нужен только мужчина. – Руди, хорошо знающая, как надо делать такие дела, притворно равнодушно зевнула и сказала раздумчиво. – А то и его не возьму, он без своего парня еще зачахнет с тоски в первый же год…
Они еще поторговались для приличия, но, разумеется, шатерщица, в конце концов, отдала Руди и отца и сына, вполне довольная мерой серебра за мальчишку и той платой, которую должна была получить за мужчину из казны. А Руди приобрела себе хорошего мужа и, в придачу, слугу для своей маленькой дочери. Она не ошиблась в своем выборе. Любан стал ей верным помощником во всем. Он был умен, предан и не боялся никакой работы, даже женской. Он умело вел ее домашнее хозяйство и явно главенствовал над двумя другими мужьями Руди. Она все-таки взяла двух братьев в той семье, где собиралась раньше, сосватав третьего их брата своей боевой подруге, а теперь соседке. Братья побаивались Любана и слушались его во всем. А Руди доверяла ему, как никому из своих мужчин. Совик, его сын, вырос в красивого работящего парня, и речи о том, чтобы сделать из него раба – бесполое существо – даже не шло. Руди никогда не обижала приемыша, и держала его в своем доме на правах старшего сына, даже когда родила, уже на поселении, еще двух собственных детей – сына и вторую дочь.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 11.01.2011, 22:54 | Сообщение # 9

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
И никогда за все это время не было у Руди повода сердиться на Любана, да и он никогда не смел перечить ей. Только сейчас пошел в лес, несмотря на ее приказ возвращаться. Ей бы уже тогда догадаться, что задумал упрямый мужик, тогда бы точно связала его и домой отволокла, даже рискуя прогнать удачу. Но нет, не поняла. Да ей и в голову не пришло, что он может решиться на такое дело.

А медведь, как будто почуял что-то, ушел так далеко от деревни, как никогда еще с тех пор, как поселился здесь, не уходил. Будто специально их поглубже в лес заманивал, во владения запретного бога Веда. До этого зверь все время вблизи жилья ходил, добычу выискивал. Руди даже подумала, не колдун ли заманивает их в тайное убежище старой веры? Но тут же отогнала от себя эти подлые трусливые мысли – зверь, он и есть зверь, мало ли что ему в башку взбрело?
Любан, как не странно, оказался хорошим спутником в дальнем походе. Шел за женой по лесу, стиснув зубы, приноравливался к ее упругому шагу, молча, не жалуясь, нес поклажу, не просил отдыха, даже когда явно устал. Руди сама придерживала шаг, когда видела, что ему совсем уж тяжко стало поспевать за ней – мужик все-таки.

Медведя они нагнали уже около гор, в Темном лесу, куда до сих пор не заходили поселенцы без большой нужды – уж очень много мрачных легенд ходило про эти места, про дикарей, про страшных оборотней, про тайные капища с древними идолами. Или даже, не они его нагнали, а он, наконец-то, решил встретить врагов лицом к лицу. И хотя Руди все время была на стороже, чутко вслушиваясь в звуки леса, зверь возник, как будто ниоткуда, просто внезапно вырос у них на пути и рявкнул раздраженно, замотал огромной башкой, пошел на людей, скаля страшные желтые клыки. Руди по свежим следам давно уже знала, что он где-то рядом, но такого внезапного нападения не ждала и даже слегка в первый момент растерялась, особенно, когда воочию увидела, как огромен лесной великан. Но свою рогатину все-таки успела вовремя перехватить половчее и решительно шагнула навстречу чудовищу.
Вначале все пошло вроде бы удачно. Зверь, как будто нарочно подставляясь ей, поднялся на задние лапы, открыл брюхо для удара, взревел, страшнее прежнего, и ринулся на охотницу. Руди отлично знала, куда она должна всадить острие рогатины, чтобы завалить великана и бросилась вперед, готовясь навалиться всем телом на древко и вспороть мохнатое брюхо. Она надеялась на свою силу и ловкость. Этого ей было не занимать, но тут внезапно вмешался Любан, вбивший себе в голову глупые предрассудки о том, что колдовского зверя может поразить только рука мужчины. В последний момент, чтобы Руди не успела прогнать его, он тоже попытался ухватиться за рогатину вместе с женой. И, разумеется, вместо помощи, помешал, сбил ей руку, испортил удар. Острие вошло не точно, чуть вкось, скользнуло в сторону, распороло медвежий бок и отлетело в кусты от страшного удара могучей лапы. Руди только чудом удержалась на ногах и схватилась рукой за ножны, хотя охотничий нож против когтей и зубов такого монстра был плохой защитой, но отступать было уже некуда. Рана, хотя и глубокая, но не смертельная для великана, только разъярила зверя, придавая ему еще большую силу. Но ее ножны были пусты. Руди самой себе не поверила, судорожно пытаясь все-таки нащупать привычную рукоятку и уже понимая, что вот это конец. Верный и скорый.
И тут с отчаянным криком из-за ее спины выскочил Любан, загораживая свою госпожу от разъяренного зверя и неумело размахивая ее охотничьим ножом. Мощным ударом кулака Руди еще успела откинуть глупого мужика в кусты, и сама ринулась навстречу своей смерти…


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ОльгаДата: Вторник, 11.01.2011, 23:10 | Сообщение # 10
Десятник
Группа: Ушкуйники
Сообщений: 387
Награды: 3
Репутация: 197
Статус: Оффлайн
Quote (Иринико)
Спасибо, Ольга. Обязательно будет и начало... пока это продолжу, а потом, когда надо будет объяснить, Откуда там взялись ГГ вернусь к первой части...

Хорошо. Буду читать и ждать


Cообщения Ольга
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
vadchemaДата: Среда, 12.01.2011, 12:53 | Сообщение # 11
Сотник
Группа: Огнищане
Сообщений: 1029
Награды: 0
Репутация: 1512
Статус: Оффлайн
Понравилось. Только жаль мужиков они тут вроде как слабаки. biggrin

Cообщения vadchema
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Среда, 12.01.2011, 15:53 | Сообщение # 12

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Она плохо поняла, что произошло дальше, готовая уже к страшной гибели от клыков и когтей чудовища. Стремительно пронеслась в голове мысль – суметь бы погибнуть не сразу, удержать медведя возле себя хоть какое-то время, чтобы зверь, занятый борьбой с ней, не сразу погнался за Любаном. Если правы мужские сказки, и это действительно оборотень-колдун, то он не тронет мужчину. Тогда он спасется. А без Любана ее семья совсем осиротеет. Старшая дочь еще слишком мала, чтобы самостоятельно управиться с хозяйством, а двое остальных мужей ей не помощники. Оставшись одни, они не сдюжат хозяйство, не поднимут детей, не перезимуют без женщины…
Но в эти мгновения, отпущенные ей перед страшной схваткой, произошло что-то странное и непонятное. Отчаянно закричал Любан, медведь заревел уже как-то совсем по-другому, не зло, а, скорее, обреченно, почти захлебываясь, будто в предсмертном хрипе. И Руди с удивлением обнаружила, что сама она лежит в колючих кустах дикой малины, придавленная кем-то к земле. Явно не медведем, а человеком, причем, не особенно даже и тяжелым. Любан где-то сбоку уже не кричал, а только тихо испуганно всхлипывал.
– Ух ты! – Послышался у нее над ухом незнакомый веселый женский возглас. – Лихо ты его.
– Да, с мечом на медведя мне еще ходить не приходилось. – Раздалось в ответ. Женщине отвечал мужской голос. Это было странно, но ошибиться Руди не могла. – Все-таки задел в последний момент.
– Сильно задел? Как рука? – Обеспокоилась женщина и, наконец, поднялась на ноги, давая возможность и Руди вылезти из кустов.
– Ерунда, царапина. Только куртку когтями располосовал, ее теперь только выбросить…
Руди тоже поднялась на ноги, отряхиваясь от мелких веток, зацепившихся колючками за одежду, и в полном недоумении огляделась.
На том месте, где она мгновение назад готова была умереть в неравной битве с чудовищным зверем, стоял незнакомый здоровенный мужик в женской одежде. Голова незнакомца была непокрыта, и пепельные волосы, схваченные сзади узким кожаным ремешком, свободно струились по спине и плечам. Кожаная куртка и нательная рубашка на левом плече были разорваны в клочья, и из-под них сочилась кровь. Впрочем, незнакомец не обращал на это никакого внимания и больше был озабочен своим мечом, который сжимал в руке. Он сорвал пучок травы, заботливо обтер им сталь, внимательно оглядел оружие и привычным движением бросил его в ножны у пояса. Если бы не характерный голос, его легко можно было бы принять со спины за женщину-воина. А самое удивительное, что у его ног дергалась в предсмертных судорогах огромная туша того самого медведя.
Женщина, что сбила с ног Руди, хотя и была одета и вооружена в соответствии со своим полом, напротив, больше походила на мужчину, вернее, на красивого молодого паренька, бережно воспитанного заботливыми родственниками для царского гарема. Ее рыжие волосы были стянуты, так же как и мужчины, в пышный «хвост» за спиной. Вообще, вдвоем они производили довольно странное впечатление – словно Гарро, богиня материнства, при их рождении отвлеклась и перепутала пол младенцев.
Мужчина, наконец, занялся своими ранами. Он, ни мало не озабоченный тем, что его видит незнакомая женщина, скинул себе под ноги испорченную куртку и рубаху и стал внимательно разглядывать свое плечо. От такого бесстыдства незнакомца Любан подавился очередным всхлипом и затих, испуганно посматривая на Руди, которая тоже была несколько смущена. От удивления она даже не сразу отвела глаза, с изумлением отметив, что плечи и грудь парня покрыты хорошо знакомыми ей, прошедшей десятилетнюю войну, старыми шрамами. Причем, три или четыре из них были настолько серьезными, что оставалось только удивляться, как этот мужик сумел выжить. Новые царапины, оставленные медвежьими когтями, действительно оказались не очень глубокими, несмотря на бедственное состояние его одежды. Это поняла и женщина, которая подошла к своему спутнику и тоже внимательно осмотрела его плечо. Она оторвала кусок ткани от его испорченной рубахи и обтерла им кровь.
– Да, повезло. Но лучше будет их промыть и перевязать. Вряд ли этот зверь мыл лапы перед едой. – Сказала она, рассматривая раны. – У нас где-то была вода.
– Лучше дай мне прозрачного вина. – Ответил мужчина своей госпоже без тени почтения. – Это лучшее средство, чтобы остановить кровь, да и рана не загноится.
Женщина молча отошла за кусты и вскоре вернулась, неся два объемных дорожных мешка с поклажей. Видимо, они бросили их на землю, когда кинулись на помощь Руди. Из одного из мешков она извлекла кожаную флягу и подала ее мужчине. Он вначале, не морщась, глотнул вина прямо из сосуда, а потом щедро плеснул огненную жидкость себе на плечо. Надо сказать, Руди оценила этот поступок по достоинству. Она прекрасно знала это средство и сама применяла его несколько раз при ранениях. Не многие женщины могли сдержать стон сквозь сжатые зубы, когда вино попадало на открытую рану, обжигая ее, как раскаленным железом, а уж мужчине и вовсе полагалось при этом вопить на весь лес. Этот же только скрипнул зубами, поморщился и опять отхлебнул из фляги перед тем, как отдал ее рыжей.
Женщина, наконец, вспомнила о присутствии посторонних и обернулась к Руди. Видимо, на лице у той что-то отразилось, так как незнакомка насмешливо хмыкнула и подмигнула ей.
– Что, таких мужиков ты еще не видела?
Руди, наконец, отвела глаза от полуобнаженного мужчины и попыталась сохранить остатки достоинства, отчего ответ ее прозвучал излишне грубо:
– А ты уверена, что это мужик?
Она тут же пожалела о сказанном, так как не следовало так разговаривать с людьми, спасшими только что ей жизнь. Руди всегда умела по достоинству ценить чужое мужество и великодушие и совсем не хотела уподобляться Неблагодарной Торговке из сказки, у которой Вана, Богиня справедливости, отобрала, в конце концов, все. Но ее слова совсем не задели ни женщину, ни мужчину. Неожиданно они дружно и искренне расхохотались.
– Ты была права. – Сказал мужчина, явно обращаясь к рыжей, хотя и разглядывал при этом Руди. Бесцеремонно, в упор, как диковинного зверя или как она сама только что разглядывала его. – Эта женщина совсем не похожа на тебя.
– Ладно, Кенас, хватит. – Усмехнулась его спутница. – Ты и так уже поразил их воображение. Накинь что-нибудь на плечи, а то этот парень сейчас в обморок хлопнется. – Она кивнула в сторону испуганно притихшего Любана. – Здесь, мягко говоря, не принято мужчинам прилюдно обнажаться до пояса.
Кенас, как назвала его рыжая, недовольно дернул уголком рта и упрямо сказал:
– Ничего, пусть потерпят пару часов, пока царапины подсохнут.
Рыжая опять обернулась в сторону Руди и Любана и весело поинтересовалась:
– Вы как, потерпите? В конце концов, что ты, мужиков голых не видела? Не говоря уж про твоего парня. Он-то чего таращится?
Несмотря на видимую бесцеремонность и манеру говорить, словно насмехаясь, рыжая женщина Руди скорее понравилась. В ее тоне, как не странно, совсем не чувствовалось желания намеренно обидеть или унизить собеседницу. А то что она не была воином… Ну что же, не всем же владеть искусством боя. Да и Кенас, как ни странно, тоже не вызывал у Руди раздражения. Он держался независимо и свободно и, казалось, совершенно не стеснялся своей женоподобности и неуклюжести. И кого-то напоминал ей, кого-то знакомого, просто Руди никак не могла вспомнить, кого именно. К тому же, как не крути, сейчас Руди была у этих чужаков в долгу. Они не только спасли ее от смерти, но избавили от кошмара всю деревню. Поэтому она только пожала плечами в ответ.
– Да пусть хоть совсем раздевается, мне не жалко. – Руди повернулась к Любану, затихшему в стороне:
– Тебя это не касается, так что нечего стоять, как изваяние. Найди свой кушту, закрой лицо и принеси мой нож. Имей в виду, если еще хоть раз ты дотронешься до моего оружия, я тебе оторву все, что отрывается. Если бы эти люди не подоспели к нам на помощь, сейчас этим бы как раз занимался медведь. И что ты там говорил про оборотней? Все знают, что оборотни после смерти принимают человеческий облик. Иди, погляди, в колдуна этот медведь не превратился.
Впрочем, в ее голосе слышалась скорее насмешка, чем злость. Она не могла по-настоящему сердиться на Любана, ведь он, что не говори, по-своему пытался защитить ее от чар колдуна и вел себя довольно смело, особенно для мужчины. Руди вспомнила, как он бросился с ножом на медведя, пытаясь заслонить ее, и пожалела, что не может при чужих быть с ним поласковее, чтобы не терять своего достоинства. Да, Любан был необыкновенным мужчиной! До встречи с ним она и не предполагала, что может так привязаться к какому-нибудь парню. Правда, Руди искренне считала свои чувства к Любану своей слабостью и немного стеснялась их.
Любан понимающе улыбнулся, закрывшись рукавом. Он уже отлично понял, что жена на него не сердится, и подал ей нож, который так и не выпустил из руки, даже когда упал от ее толчка. Правая сторона его лица заметно припухла и покраснела – падая, он стукнулся о какую-то ветку или корень и в горячке даже не сразу заметил это, а теперь под глазом набухал хороший синяк. Поэтому парень поспешно разыскал в кустах свою накидку, одел ее на голову и торопливо опустил на лицо плотную сетку, скрывая его от чужих глаз. Вообще-то, в поселениях Землячек, как и вообще в северных провинциях, мужчины почти не закрывали лиц, кроме особых случаев, когда традиция требовала одеваться строго по обычаю. Обязательное мужское покрывало-кушту они носили, как платок, обвязав его вокруг головы. Но иногда, в таких вот случаях, когда требовалось скрыть синяк или нежданно вскочивший на носу красавца прыщ, традиционный кушту и сетка-ракша бывали очень кстати.
Кенас как-то странно взглянул на укутавшегося в кушту Любана, но ничего не сказал, только почему-то сплюнул далеко в сторону, совсем по-женски.

Тем временем, Руди подошла к туше медведя и изумленно присвистнула, разглядев ее хорошенько. Только вблизи, внимательнее взглянув на нанесенную зверю рану, она по достоинству смогла оценить удар мечом, спасший ей жизнь. Он был действительно хорош. Она сама слишком долго воевала, чтобы не понять – столь сильный и точный удар не мог быть случайным. Человек, так владеющий мечом, должен был быть очень искусным бойцом. Пожалуй, она и сама не уверена, что хотела бы встретиться с таким на поле боя…
Руди повернулась к рыжей незнакомке:
– Твой мужчина владеет мечом, как женщина. – Сказала она без тени улыбки. В ее голосе зазвучало нескрываемое уважение. – Где ты нашла его?
– Мы встретились на дороге. – Просто ответила та. – И судьба захотела, чтобы дальше мы пошли вместе. Впрочем, так встречаются все люди. Вопрос только в том, куда ведет эта дорога?
– И куда же ведет ваша?
– Сейчас в Рицу. На праздник Большой Луны.
Руди усмехнулась:
– Уж не на Играх ли Царской Ночи хочешь ты попытать счастье? Там собираются лучшие бойцы Ситалинии. Впрочем, это твое дело. Но ты выбрала очень странный путь в Рицу, если не сказать больше. В этих лесах не встретишь царских глашатаев, у которых ты могла бы записаться в участницы Игр.
– Это я заметила. – Совершенно не смущаясь, хмыкнула девица. – Зато тут легко можно встретить больших медведей Шиву и Вольных Землячек, которые почему-то предпочитают охотиться на них не в обществе подруг, а в компании с перепуганным насмерть мужем. Впрочем, твой парень хорошо держался. Бросился на зверя с ножом. Глупо, конечно, но смело. И что ты говорила про оборотня? Твой мужчина считал, что этот зверь заколдован?
Руди вздохнула, ответа на этот вопрос она и сама, кажется, не знала.
– Этот медведь хромой и старый. – Сказала она осторожно. – Он спустился с гор и стал людоедом. Мужики в нашей деревне вспомнили дедовские сказки про оборотней, кое-кто из женщин тоже уподобился трусливым старикам и сопливым мальчишкам. Я староста в своей общине, и я должна была убить его, чтобы рассеять все глупые слухи. Твой мужчина сделал это за меня, теперь я в долгу перед вами. Но с этого медведя надо снять шкуру и принести ее на сход – тогда все сплетни, наконец, утихнут. Потом можешь просить у общества любую награду. Я Руди, сотница личного войска царицы Шерзо, от имени своей общины обещаю ее тебе и твоему мужчине.
– Меня зовут Лекса. Не думаю, что ты слышала обо мне. – Улыбнулась ее новая знакомая в ответ. – Мы не охотимся на медведей за плату. Этого Кенас убил только для того, чтобы помочь тебе и твоему парню, так что его шкура нам не нужна, тем более, что она здорово попорчена. Ты сама воин и знаешь, что честные люди не берут вознаграждение за спасение жизни. Так что будет вполне достаточно, если в вашей деревне нам продадут пару лошадей.
Руди покачала головой.
– Я предлагаю тебе награду не за свою жизнь. Это долг общины. Если бы я погибла, но медведь был убит, ты все равно получила бы свою плату.
Неожиданно ее перебил Любан внезапно охрипшим, полным ужаса голосом:
– Зверя убил мужчина. Мужчина с гор.
Руди от удивления на миг даже потеряла дар речи. Никогда еще ее муж не смел так дерзко вмешиваться в женские разговоры. Похоже, ей придется все-таки его наказать. Она гневно взглянула в его сторону и с удивлением увидела, что Любан выглядит как-то странно. Он откинул с лица кушту и остекленевшими глазами, заворожено смотрел на Кенаса.
– Можешь убить меня за дерзость, но вначале выслушай! – Как в бреду продолжал говорить ее муж, не отрывая безумного взгляда от мужчины. – Погляди на его плечо! На нем огненная печать Лесного Бога. Зверь в солнечном круге. Я знаю, мой отец был тайным ведуном и хранителем Веры. Он учил меня своим знаниям, хотел бежать вместе со мной в лес и служить Вере в тайном капище или бродить с проповедями. Но я не смог предать тебя, госпожа! А этот человек пришел, чтобы убивать. Заклинаю, поклонись ему ради собственной жизни и жизни твоих дочерей! Старое предание ведунов гласит, что с гор придет мужчина-воин, отмеченный Печатью. Его пошлет Лесной Бог Вед, чтобы уничтожить все женское начало, а потом дать мужчинам свой закон и сделать из праха павших других женщин, подвластных их воле. Неужели ты не видишь, что предсказанное уже начало сбываться? Старый колдун говорил, что он уйдет, но придет другой, и мы ему поклонимся. Я думал, что смогу остановить медведя лесным заговором, но старый Шиву не был оборотнем, теперь я вижу это. Этот пришелец – он и есть тот другой, которого призывал старик. – С этими словами Любан, двигаясь, как в трансе, подошел к стоящему поодаль Кенасу и встал перед ним на колени. – Прими мою жизнь и не губи мою жену, владыка. – Покорно проговорил он, пытаясь коснуться лбом сапог пришельца.
Кенас взглянул на него с недоумением и посторонился, явно не желая принимать подобные почести.
– Что это с ним? – В изумлении спросил он у Лексы. – Похоже, парень окончательно свихнулся от страха.

За войну Руди привыкла действовать быстро. Слишком часто она убеждалась, что выживает только тот, кто вначале бьет, а потом выясняет, стоило ли это делать. Поэтому она приняла решение сразу же, еще до того, как Любан закончил говорить. Возможно, ее муж действительно лишился рассудка от страха, в таком случае никогда не поздно будет извиниться перед чужаками и вправить ему мозги, но выяснять, что это за люди, и что завело их в такую глушь, где и опытные охотники редко бывают, лучше всего, имея какой-нибудь надежный аргумент. Например, крепкую веревку на их запястьях.
За то время, пока внимание чужаков было приковано к вещающему Любану, Руди соображала, как ей лучше сейчас действовать. Рыжую девицу в расчет можно было не принимать. Встречала она таких сопливых героинь. Чего с них взять? Самонадеянная девчонка, выросшая в каком-нибудь богатом доме на попечении у множества любящих папок и дядек. Поссорилась с матерью и отправилась путешествовать. Если повезет, со временем огрубеет, научится драться и, может быть, станет настоящей женщиной-воином. Или безвременно погибнет в какой-нибудь пьяной драке из-за своей наглости и самонадеянности. Причем, второе наиболее вероятно. Но у девчонки на поясе болтался меч, а, судя по всему, мужик может быть по-настоящему опасен, посланец он там Лесного Бога или нет. А Руди оставила свое оружие в деревне – она же собиралась здесь охотиться, а не воевать. Поэтому она рванулась к девчонке, намериваясь внезапно оглушить ее ударом кулака и выхватить явно ненужное той оружие.
Руди рассчитала все правильно. Несмотря на видимую неуклюжесть своей мощной фигуры, она прекрасно умела двигаться достаточно легко и стремительно. А девчонка, вроде бы, не ожидала нападения – стояла расслаблено и беззаботно усмехалась, наблюдая сцену, разыгравшуюся между мужчинами. Казалось, она даже не смотрела в сторону Руди, когда та рванулась к ней, сжав огромный кулак для удара. Но ударить сотница так и не успела. В следующую секунду она уже лежала лицом в том же самом колючем кусте дикой малины, из которого только что вылезла. И опять у нее на спине сидела рыжая девчонка, но на этот раз ее изящная, и казалось, совершенно не женская рука жестко держала Руди за горло. Да так, что сразу становилось ясно, что одного нажатия этих, оказавшихся на поверку стальными, пальцев будет достаточно, чтобы остановить дыхание поверженной воительницы. К тому же, собственная рука Руди каким-то непостижимым образом оказалась резко заведенной за спину и при каждом, даже легком движении готова была выскочить из плеча. Где-то рядом протяжно закричал и внезапно захлебнулся своим криком Любан. От стыда и чувства своей беспомощности Руди готова была грызть землю и выть, как пойманная в силки волчица. Только гордость и злость не позволили этому стону вырваться из-за сжатых зубов сотницы.
– Ну, ты уже пришла в себя? – Неожиданно спокойным голосом поинтересовалась Лекса у нее над ухом. И тут же рыжая легко спрыгнула со спины своей противницы. Руди рывком вскочила на ноги и первое что увидела – живого и здорового Любана. Он беспомощно трепыхался в могучей руке Кенаса, который небрежно держал его, как котенка, за шкирку, а другой рукой зажимал рот.
– Твой парень сорвет себе голос, если будет так визжать по каждому поводу. – Проворчал великан, отпуская свою жертву и слегка толкая его к жене. – У меня от него уже в ушах звенит.
Любан рванулся к Руди и запоздало попытался загородить ее от этих двоих.
– Это что, та награда, что положена нам от твоей общины? – Все так же беззлобно поинтересовалась Лекса. – Пожалуй, для нас это слишком большая честь. И с каких пор это Вольные Землячки слушают мужские суеверия?
– Какие извинения ты сочтешь достаточными? – Хмуро спросила Руди, отталкивая в сторону мужа. Она уже поняла, что сваляла полную дурочку перед этими чужаками и злилась на себя за это. Что это, действительно, на нее нашло? А Любана надо будет выпороть дома так, чтобы неделю на спину лечь не смог. Хотя она и сама хороша – кинулась в драку из-за какой-то ереси, что нес перепуганный мужик. Сразу могла бы понять, что если бы эти двое хотели ее убить – убили бы давно. Или просто не стали бы мешать сделать это медведю. А уж в рыжей девчонке она ошиблась, как не ошибалась еще ни разу в жизни. Может быть, и правда, та владеет какой-то магией? Но эту мысль Руди отогнала сразу, как недостойную. Проигрывать она умела, как и ценить великодушие победителей. Впрочем, доля сомнения, вопреки даже ее желанию, точила ее сердце. Эти двое оказались слишком опасными противниками. Опасными и непонятными. А то, что Руди не могла понять, всегда тревожило ее. Впрочем, они, кажется, собираются идти в деревню. Там, среди боевых подруг Руди, преимущество будет не на их стороне, какими бы непобедимыми бойцами они не были.
– Считай, ты их уже принесла. – Махнула между тем рыжая Лекса рукой. – И не сердись на своего мужа. У него после встречи с медведем еще шок не прошел, а тут эта татуировка. Кенасу нанес ее в детстве отец, тоже, наверное, был тайным хранителем веры в мужского бога Веда. К тому же, твой парень снова пытался умереть за тебя – кинулся спасать. Впрочем, он верит, что ему, как мужчине, магия Веда не угрожает. – Она с усмешкой поглядела на смущенного и растерянного Любана. – Эй, парень, постарайся больше не нервировать нас с Кенасом, хорошо? Он может случайно забыть, что ты ему не ровня в драке и просто не рассчитать силы. А я, как женщина, на посланца мужского бога так и вообще не тяну.
– Мы еще долго будем выяснять, кто чей посланец или, наконец, начнем снимать шкуру с этого зверя? – Подал голос Кенас. – Уже близится ночь, не думаю, что в темноте это будет делать удобнее. Ночлег какой-то тоже надо организовать. Или пойдем в деревню, не дожидаясь утра? Если нет, то неплохо бы и поесть перед сном.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 16.01.2011, 02:13 | Сообщение # 13

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Какое-то время назад.....
Пролог.
Пять всадников мчались в непроглядной ночной мгле навстречу сердитому ветру, злобно швыряющему им в лица клочья черного тумана. Горные вершины угрожающе нависали над дерзкими путниками, осмелившимися нарушить их уединение в такой поздний час. Только одинокие звезды в безлунном небе бесстрастно наблюдали за суетой внизу в короткие просветы между беспорядочно мечущимися облаками. Впрочем, людей вполне устраивали и безлунная ночь, и злобное завывание ветра, и равнодушие звезд. Предательница-луна сделала бы их слишком заметными для чужих глаз, а торжественная ночная тишина способна разнести на своих мягких крыльях дробь копыт и храп лошадей по всей округе. И только пока разгулявшийся ветер гулко шумит в скалах, заглушая топот копыт и надежно заметая следы, их возможным преследователям потребуется какое-то время, чтобы найти беглецов. А безучастные к человеческим судьбам звезды никому не выдадут их маршрут.

Наконец, повинуясь знаку своего проводника, маленький отряд остановился. Всадники молча соскочили с коней, однако, не торопились их расседлывать. Да и выбранное ими место меньше всего подходило для привала или отдыха. На неширокой каменистой горной тропе между бездонным ущельем и монолитной скалой верхом можно было двигаться только по одному, да и то, поминутно рискуя сорваться в пропасть, на острые камни, что оскалились в низу, терпеливо поджидая свою жертву.
Однако провожатый этого маленького отряда не спешил покинуть опасное место и вести их дальше. Он шагнул вплотную к скале и, раскинув руки, на какое-то мгновение прильнул к черному холодному камню. И тут же, как будто отвечая на его объятия, бездушный и, казалось, веками неподвижный камень с тихим вздохом раздвинулся и явил путникам из своих недр тоннель, уходящий в глубь скалы. Оттуда струился голубоватый искрящийся свет, приглашая в свои объятия усталых людей.
Путешественники все так же молча последовали навстречу этому сиянию, ведя в поводу своих коней. Как только последний из них миновал вход, скала тотчас же сомкнулась, так что на поверхности не осталось даже намека на малейшую трещину, указывающую случайному прохожему или шпиону тайну магического убежища.

Путники шли по каменному коридору, пока он не вывел их в обширную залу, высеченную в пещере неведомым искусным мастером. Впрочем, возможно, и даже более чем вероятно, тут потрудился не камнетес, а чародей, ибо все вокруг указывало именно на присутствие в этом месте таинственной колдовской силы. Да и встретил их маленький отряд у входа в залу явно не простой человек.

В первый момент могло показаться, что это старик. Его белая окладистая борода, закрывающая лицо почти от самых глаз, густыми волнами струилась по темно-фиолетовой мантии. Столь же белые и густые волосы свободно спадали почти до середины спины. К тому же, хозяин таинственной пещеры опирался на тяжелый посох. Но, взглянув на него внимательнее, становилось ясно, что старость еще не коснулась его своей безжалостной рукой. Уверенный разворот широких плеч и прямая спина, крепкие руки и ясные глаза не оставляли сомнения в том, что ему еще далеко до почтенного возраста. Да и белизна волос при ближайшем рассмотрении уже не казалась сединой.
С ним заговорил первый из вошедших. Невысокий, стройный, похожий скорее на юношу, чем на взрослого мужчину. Он скинул с плеч капюшон, и стало ясно, что это совсем молодая женщина. Ее густые волосы, такие же белоснежно-белые, как и у встречающего их мужчины, падали на грудь тугой косой, темные глаза смотрели решительно и серьезно:
– Ты был прав, отец. Я не смогла изменить судьбу. Пришло время Пророчества. – Сказала она. – Но я принимаю свою карму. Со мной жрецы четырех храмов. Каждый из них хранит Знание, а я должна покинуть этот мир до назначенного срока. Ребенок родится, как и было предсказано Высшими.
– Я ждал тебя, Галла – Печально сказал хозяин пещеры. – Я провожу тебя к ним. Это последнее, чем я смогу помочь тебе, дочь. Больше мы не увидимся. Дальше у тебя свой путь. Ты сама выбрала свою судьбу. Пусть свершится Предназначение.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 16.01.2011, 02:14 | Сообщение # 14

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Т
о, что это будет его последний бой, Кенас понял сразу. Собственно, поэтому он в него и ввязался. А совсем не из-за глупой девчонки, шляющейся в одиночку по дорогам Стамии в такое смутное время. Что за дело ему, Кенасу Камнетесу, до этой ненормальной? Даже маленькие дети в самых глухих деревнях империи знают, что Великие Князья заключили, наконец, перемирие и отпустили с почетом свои Непобедимые Легионы на все четыре стороны.
Чего-чего, а на почести не поскупились мудрые правители. Да и награды раздавали щедро. Ясное дело, таким, как Кенас, и почестей за глаза хватило, а вот лорды и бароны разжились землями, крестьянами, да рабами. Честно говоря, золотишка и им много не перепало, а земли и рабов в Стамии навалом, на всех хватит. Правда, Великим Князьям потребовалось аж двадцать лет, чтобы до этого додуматься и помириться над гробом своего великого деда Прависа Великомудрого. Хотя Кенас сильно в его великомудрости сомневался. Знал же старик, что за фрукты его близнецы-внучата, мог бы и сам в завещании между ними земли поделить. Если уж не захотел Великий Князь поступать, как у них, у знатных, принято, пожалел лишнего наследника, не удавил в младенчестве. А то придумал совместное правление, курам на смех. Брат-Солнце и Брат-Луна. Так пока они этот день с ночью поделили, сколько голов-то посшибали.
Впрочем, титулы братья себе самостоятельно сочинили, уже после смерти деда. Он, покойник, говорят, был не чета нынешним, себя таким святотатством не опоганил бы. А этим все нипочем. Поговаривали даже, что они, по древнему обычаю, для укрепления своих прав на дедовское наследство, хотели жениться на дочери Прависа. Вроде бы, родила одна из наложниц старого князя девочку, да сбежала с ней неведомо куда. Но ничего у них не вышло, не позволили боги свершиться такой мерзости, как кровосмешение, не нашли девчонку, как не искали. Раньше, в давние времена, о которых только старые предания сохранились, действительно, был такой мерзкий обычай у знатных, но его давно придали забвению из-за гнева богов. Да и не верилось что-то, чтобы простая наложница смогла сбежать из дворца, да еще с наследницей князя. Так что, скорее всего, и не было никакой дочери у Прависа, врали сплетники.
Но молодые правители и без того здорово богов разозлили своим богохульством. Это ж надо было додуматься, самовольно присвоить себе имена богов, особенно бога Селя – Солнца и Лала – Луны. Может быть, поэтому их правление с самого начала и не заладилось.
В храмах Селя и Лала эти звания так и не освятили, несмотря на многочисленные посольства от князей и настойчивые их просьбы. Это уж Кенасу было доподлинно известно, хотя лорды и пытались скрыть такое дело от простых смертных. Но тут уж шила в мешке не утаишь, это не Завещание, с которым, между прочим, тоже было много неясностей. Завещание это о Совместном Двойственном Правлении, говорят, мало кто видел, даже из лордов. Но списки с него в Легионах глашатаи регулярно зачитывали, правда, в каждом свой вариант. Хоть и похожие были тексты, но в одном они расходились – кто первый там упомянут – Лутар-Солнце или Астольд-Луна. Из-за этого пустяка, вроде бы, братья и передрались. Пока не договорились, что в спорном месте должно быть одно слово над другим написано. Слава Верховному Брану, не стали выяснять, чье имя выше, достала их эта война, похоже, что одного, что другого.

Ему, Кенасу, надо сказать, давно уже было наплевать, кто там у них первый, кто второй или двадцать пятый. Хоть и воевал он доблестно все двадцать лет под знаменами Лутара-Солнца. Сам князь лично ему меч сотника перед строем вручал, не побрезговал. Вообще-то, не видать бы Кенасу этой должности, как своих ушей, но к концу войны уже не хватало опытных рубак из лордов, баронов и прочей придворной сволочи помельче, вот и перепала ему такая честь, хоть и не по званию, но по праву. Их, таких, добившихся должности на поле боя, в легионе так и называли сотниками меча. Отпрыски знатных родов, гарантированно получавшие звание сотника после года службы десятниками, чтобы, как считалось, «набраться боевого опыта», относились к таким, как Кенас, свысока. Но в случае серьезной сечи надежда у опытных тысячников и легатов была именно на них, старых рубак.
Однако, знал бы тот Лутар, что Кенас от рождения не вольный гражданин, а из приписных крестьян пограничных, небось, скосоротился бы, меч-то вручать. Да и звание сотника Кенасу давать бы поостереглись, несмотря на все его заслуги и подвиги. Но некому было об этом вспомнить. Живых тому свидетелей уже лет десять, как не осталось. Впрочем, как и крестьян тех. Один Кенас, наверное.

Повезло ему тогда, двадцать лет назад, в самом начале войны, что ни говори, повезло. Не в том, даже, что живым остался, это везение как раз в ту пору было довольно сомнительным, а в том, что не в рабство попал, а к сотнику Чуруллу Громобою. Тот его, щенка, пожалел, записал вольным и при себе оставил. Было тогда Кенасу четырнадцать весен, но выглядел он на все семнадцать, и волка в степи брал один на один голыми руками, отец научил. Пограничные крестьяне это все-таки не ближние, не столько пахали да сеяли, сколько охотились, да от лесных дикарей оборонялись, так что Кенас с самого малолетства был к оружию и смерти привычный.
Но такого баловства, чтобы свои, княжьи, войска налетали, отродясь не случалось. Кто ж, их, князей, знал, что они перегрызутся и друг у друга земли разорять начнут. Это потом уж поняли, что свои-то лютуют хуже диких. Те и не люди почти, полузвери бессловесные, чего с них взять, да и озоровали не часто, от случая к случаю. Бывало, ночью нападут дикари, как волки. Если удастся мужиков врасплох застать, то топорами своими каменными перебьют, девчонок уведут, скот угонят, из амбаров унесут, что смогут, и назад, в свои горы, пока дружина из города не подоспела. Но чаще мужики самостоятельно от них отбивались, дело-то привычное. Но чтоб людей на забаву себе мучить, живых на воротах распинать, огнем деревни жечь и детям животы вспарывать, такого никто и не слыхал, пока войны не было. Это теперь, через двадцать лет, та, спокойная жизнь сказкой кажется. И не верится, что было такое время, когда в городах главные ворота не стражники, вооруженные до зубов, охраняли, а седые деды с колотушками, из старых вояк, ни на что больше по своей старческой немощи неспособные. Было это для них что-то вроде почетной пенсии по старости. По правде говоря, те старики больше дремали на своих завалинках, да вспоминали былые деньки, иногда только покрикивая для порядка на расшумевшихся торговок или веселых молодых парней. Скучали княжьи дружины при такой тихой жизни, вино пили, ели от пуза с княжеских щедрот, да спали по пол дня. Не понятно даже, где при таком всеобщем благодушии набрали Великие Князья тех висельников, что кровавым смерчем пошли гулять по деревням и городам, вырезая на корню целые общины и всю тихую, неспешную довоенную бытность.
Вот один из таких карательных отрядов и налетел на родную деревню Кенаса. Сам он уцелел, потому только, что был в это время с отцовым поручением у дальних гор. Накануне отец послал его выследить логово диких собак, что в тот год сильно досаждали отарам. Кенас сутки шел по следу стаи и нашел-таки логово, убедился, что у собак как раз родились щенки, приглядел даже одного толстого лопоухого для себя, и, счастливый, помчался за отцом и братьями. Он еще не знал, что началась война, и деревня их, оказывается, стоит на спорной территории…

… Кенас до сих пор помнил, как бежал за убийцами по пыльной дороге. Ему, с малолетства привыкшему читать след зверя в степи и в лесу, не составляло труда увидеть отпечатки многих копыт и определить путь, по которому шли убийцы. Он и сам не знал, зачем он гонится за ними, пеший, за конными. Да и что сможет сделать один против хорошо вооруженных убийц. Только стояло перед глазами в кровавой пелене жуткое видение: маленькая сестренка, всеобщая любимица хохотушка Тара, со вспоротым животом и изуродованным страшной раной лицом на пороге разоренного дома. Кенас опознал ее по ожерелью из горного хрусталя, что он сам для нее и собирал. Не позарились разорители на простенькое украшение, оставили на тоненькой девичьей шейке, залитой кровью. Впрочем, убийцы не взяли ничего из скромных богатств бедной пограничной деревни, даже нехитрое оружие ее защитников валялось в пыли, там, где уронили его хозяева. Кенас подобрал около плетня окровавленный меч своего отца рядом с отрубленной кистью руки. На бегу он судорожно сжимал его, не замечая, как занемели пальцы…
Если бы тогда он каким-то чудом и нагнал своих врагов, то, вероятно, был бы убит, не успев даже поднять на них свое оружие, но в пути его догнал отряд Чурулла Громобоя, сотника армии Солнца. Сотник Громобой сам гнался за нарушителями, что прорвались мимо его кордонов. Накануне, в ночном бою с ними, он потерял пятерых, и в сотне, на счастье Кенаса, на тот момент оказались свободные лошади и неполный состав. Тогда еще не додумались княжьи советники вместе с десятиной военного налога, взимаемого со свободных граждан империи, ввести и «кровную дань» молодыми парнями, пригодными для службы, а добровольцев явно было недостаточно. И хотя приписных княжьих крестьян по закону в войско не брали, каждый сотник, в новых военных условиях, пополнял поредевшие в боях свои сотни в меру собственной изворотливости и фантазии. Некоторые, говорят, даже рабов свободными записывали, если совсем уж некого было в бой отправлять. Тем более, что война сделала невыполнимыми многие старые законы, рассчитанные на спокойное мирное время, а новые еще придумать не успели. Это потом военный быт как-то устоялся и за двадцать-то лет, наладился, а в то время еще никто толком не понимал, что происходит и долго ли все это продлится. Впрочем, и потом добровольцев-кровников сотники всегда брали охотно, порой, закрывая глаза на их звание – если вся семья вырезана, кто там будет разбираться, вольный ты или приписной. Поэтому Громобой не оставил на дороге осатаневшего от ненависти и отчаяния деревенского мальчишку, велел дать ему коня и без лишних церемоний принял в отряд.
Каким-то чудом в том первом бою Кенаса не убили, а вот он зарубил двоих. Сам потом не мог толком вспомнить, каким образом ему это удалось. То ли те рубаки были такие же сопливые новички, то ли застилающая глаза ненависть к убийцам родных придала ему силы и компенсировала недостаток опыта. Ну, и повезло, само собой. А после боя сотник Чурулл, довольно усмехаясь в седые усы, похлопал его по плечу и сказал, лениво растягивая слова:
– А ты, парень, не промах. Раньше времени не убьют, так из тебя может добрый вояка получиться… Если, конечно, не будешь мечом, как кайлом размахивать, камнетес…
Стоящие вокруг дружинники одобрительно захохотали, Кенас смущенно переминался под их взглядами, еще не зная, что получил новое имя, место в войске и судьбу на следующие двадцать лет.

Вначале Кенас со всем пылом юности и терзающей душу жаждой мести истово ненавидел противника, считая Астольда-Луну и его сторонников земным воплощением черного бога Нуна, самого безжалостного и мерзкого из всех богов, а Лутара-Солнце – сверкающим богом Селем, пришедшим, чтобы спасти мир от этого чудовища. Но вскоре – он даже не заметил когда – что-то изменилось в нем. Война и смерть, ставшие его верными спутницами, заглушили в его душе горечь от гибели близких, притупили боль, а опыт и время помогли увидеть все так, как оно и было на самом деле – оба войска вполне стоили друг друга. Убийц, злодеев и героев хватало в избытке и там, и там, а война была просто войной. Работой и образом жизни для Кенаса Камнетеса и таких же, как он, бродяг и перекати-поле, потерявших все, что имели и любили на этом свете. Старый Чурулл угадал. Из крестьянского мальчишки получился хороший воин, один из лучших в обоих войсках.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
СычикДата: Воскресенье, 16.01.2011, 12:38 | Сообщение # 15
Полусотник
Группа: Дворяне
Сообщений: 810
Награды: 0
Репутация: 2443
Статус: Оффлайн
Чем дальше, тем все интереснее становится.


Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.
Cообщения Сычик
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
KramolaДата: Понедельник, 17.01.2011, 00:01 | Сообщение # 16
Десятник
Группа: Ушкуйники
Сообщений: 364
Награды: 0
Репутация: 397
Статус: Оффлайн
Иринико, потрясающе! только одно "Фе": много всего замечательного начато , а проды нет!

Так рождаются легенды...
Cообщения Kramola
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Понедельник, 17.01.2011, 01:22 | Сообщение # 17

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Это будет с продой... уже окончено оно... все три части wink

Верная рука и Верховный Бран, покровитель воинов, хранили его двадцать лет. Да еще, возможно, помогло-таки заклятие жриц бога Селя, наложенное на него в Южном храме этого светлого бога Солнца, куда занесла его как-то изменчивая военная судьба. Во всяком случае, за все двадцать лет почти что непрерывных боев, он не получил ни одной по-настоящему тяжелой или смертельной раны. И, что гораздо важней, ни одна из этих ран не принесла увечья, не превратила Кенаса в беспомощного калеку, доживающего свою жалкую бессмысленную жизнь в грязи и смраде, на базарной площади какого-нибудь провинциального городишка, затерянного на бескрайних просторах империи. А ведь многие славные бойцы именно так заканчивали свои дни, и эта участь казалась бесстрашным воинам ужасней самой лютой смерти. Многие побратимы даже брали друг с друга клятву – в случае серьезного увечья, подарить быструю и почетную смерть от дружеского меча. И если такое случалось, никто не осуждал того, кто эту клятву выполнял, понимая, что этот последний долг товарищу – священная милость, единственное, чем можно помочь несчастному. Словом, Кенас Камнетес вполне мог считать себя счастливчиком, да он так и считал до самого недавнего времени.

Но война неожиданно закончилась, и вместе с ней закончилась такая привычная и понятная жизнь. Помирившиеся братья-князья со своими придворными принялись бурно праздновать окончание двадцатилетней войны в Двух столицах Стамии, Терронах, бывших на самом деле одним большим городом, разделенным наспех выстроенной лет пятнадцать назад пограничной стеной, ни мало не интересуясь судьбой своих верных Легионов. Впрочем, для лордов и прочей знати эта война всегда была всего лишь веселой забавой. Все двадцать лет царственные братья спокойно жили в своих дворцах, расположенных по соседству, и даже время от времени встречались в многочисленных храмах, куда торжественно выезжали на службы по большим храмовым праздникам. Войска бились на смерть где-то далеко от столиц, а Великие князья посещали свои ставки лишь иногда, в основном, чтобы поздравить своих легатов с очередной победой или устроить им разнос за поражение. После чего с немногочисленной личной охраной спокойно возвращались к себе во дворцы, иногда чуть не сталкиваясь каретами на въезде в город. Знатные мальчишки, наследники лордов и прочей знати помельче рангом, считали для себя развлечением недолгую службу в войсках. Получив все положенные по званию и родству чины и почести, они возвращались к своим семьям, гордясь собственной доблестью на балах. Впрочем, после того, как несколько таких «героев» бесславно погибли, желающих несколько поубавилось, к немалой радости старых вояк.
Но теперь, когда не стало больше нужды кормить и содержать Легионы, при князьях остались только личные гвардии из лордов, те самые, что всю войну доблестно сопровождали своих властелинов из дворца к войскам и обратно. Впрочем, они пополнились воеводами из тех, кто, приехав в войско развлечься, становился настоящими рубаками и не пожелал возвращаться к праздной жизни. А безродные легионеры разбрелись, кто куда. Сохранившие за войну связь с семьями и родами, вернулись к своим домам и приличествующим званию занятиям, но таких нашлось немного, в основном из недавно взятых силой от семей мальчишек. А такие бродяги, как Кенас, отправились странствовать по городам и весям в поисках лучшей доли.

Вот они-то, бездомные и безродные, и стали главным проклятием Стамии, ночным кошмаром мирных обывателей. Даже война со всеми ее ужасами не могла сравниться с этим новым бедствием. Угрюмые, не знающие жалости и не боящиеся смерти и пыток воины, ставшие вдруг ненужными и лишними в этой жизни, вымещали всю свою злость и обиду на судьбу и предавших их князей на всех, кто под руку подворачивался. А подворачивались, как водится, все больше мирные обыватели, ремесленники, да крестьяне. Те, кто проклинали раньше безжалостную войну, отнимающую у них сыновей и постоянно угрожающую им смертью и разорением, и молили неустанно своих богов об окончании этой кровавой бойни. А теперь они же стали с тоской вспоминать недавние времена, когда вся эта вырвавшаяся на свободу дикая вольница была, по крайней мере, втиснута в рамки воинской дисциплины и занята битвами друг с другом.
В конце концов, во время войны был хоть какой-то порядок. Если повезет, и на твоей деревне или городе не остановится зоркий взгляд очередного воеводы, решившего именно в этом месте дать очередной бой вражеской армии, то существовал хороший шанс уцелеть и сохранить имущество. Даже если город захватывали войска «противника», то для мирных обывателей, не подвернувшихся под ноги сражающимся во время боя и не лишившихся дома и имущества в ходе сражения, мало что менялось. Как и при старой власти, раз в год забирали семнадцатилетних парней, одного из десяти по жребию, служить в войско, да требовали десятину от доходов для князя. А какое войско и какой князь, разница не велика. Иногда даже городского ставленника не меняли, главное, чтобы исправно собирал дань с подданных в пользу нового господина. Конечно, от войны были неприятности и помимо ежегодной «войсковой десятины» и «кровной дани», но к ним за двадцать лет тоже как-то уже приспособились. Ну, пройдут по деревням отряды, соберут провиант для войска, нимало не интересуясь тем, что все положенное в казну уже уплачено, отволокут за косы девок на сеновал проезжие герои, разгулявшиеся на отдыхе. Так, если вовремя предупредят соседи, можно и припасы надежно спрятать и девок к дальней родне услать, от греха подальше. Пройдет войско, пошумит, погуляет, и до следующего раза живи себе тихо, да не забывай посматривать на дорогу, не спешит ли верхами соседский пастушонок с известием о новой напасти. Большое войско идет походом открыто, шумно и неспешно. Издалека его видно и слышно, не пропустишь, не то, что нынешних варнаков. Эти-то налетят, как волки ночью, и в ночи же призраками растворятся, оставив после себя горе, разорение и смерть. И девок, не просто чести лишат, а с собой угонят – это теперь ходовой товар. С мальчишками не связывались – купцы их брали неохотно, опасались, что парень, если он вольный, в ближайшем городе заявит о похищении и назовет на допросе у воеводы город и имена родителей, тогда покупателю не миновать кнута, а то и каторги, если удастся доказать, что знал, у кого покупает раба. А девчонка по закону бесправна, слушать ее не станут, да и дома после похищения ничего хорошего такую не ждет. В городах иные купцы-работорговцы только вид делали, что хотят купить рабынь на честном торге, на самом же деле основной товар шел к ним по ночам на больших дорогах, от тех варнаков, что охотились на людей, как на дичь. У таких продавцов и цена ниже и товар лучше. И спрятаться обывателю от этого беспредела негде, и надежды нет никакой на защиту дружинников.
Княжьи ставленники на местах лютовали, конечно, приказы грозные издавали, казнили страшной смертью пойманных разбойников, да только помогало это не так чтобы очень. Точнее не помогало совершенно. Уж больно много лихих людей развелось. Да таких, что не боялись ни лютой казни, ни, тем более, княжьих приказов и угроз. Еще не понятно было, кто кого испугает.

Зато, нашлось дело и таким, кто не желал грабить и убивать. Можно было наняться в городскую дружину, служить княжьим ставленникам верой и правдой, пока силы в руках есть, ловить варнаков, охранять княжье доброе имя. Или подряжаться в охрану караванов, что шли из города в город. Нынче в одиночку путешествовать мало кто отваживался, собирались большими обозами и нанимали в складчину охрану из тех же бывших легионеров. Или платили проезжему купцу за место в его караване, а он уже сам рассчитывался со своими охранниками. Да и в городах, если кто побогаче, даже не из знатных, предпочитали иметь телохранителей. Впрочем, среди бывших воинов были и такие, кто вполне успевали и караваны пограбить, и в телохранителях послужить, и еще в дружину наняться, это как получится.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Понедельник, 17.01.2011, 01:23 | Сообщение # 18

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Кенас был один из тех немногих, кому война так и не привила вкуса к грабежу и разбою. Видно, сидело занозой в дальнем уголке его сознания воспоминание о том страшном дне, когда он из деревенского мальчишки в один день стал мужчиной. И до сих пор иногда являлось во сне страшное видение разоренного дома и изуродованных тел родных и односельчан, хотя и привык сам он считать, что забыл ту свою жизнь, вычеркнул ее из памяти навсегда, чтобы не рвать сердце понапрасну. Но грабежа и прочих бесчинств сам никогда не допускал и любителей таких развлечений из своей сотни выгонял, хорошо, если с целыми зубами и ребрами, а то и голову мог проломить. Так что, в варнаки он не подался. Служить князьям и их ставленникам тоже не тянуло. Наслужился досыта, спасибо, больше не надо. К тому же, по мирному времени, дружина не только ловила разбойников на больших дорогах, но и собственноручно казнила их и прочих преступников на площадях, на страх оставшимся на воле соратникам и на утешение мирным обывателям. А этого Кенас не любил. Не лежала у него душа к бессмысленным пыткам забавы ради. Одно дело, порубить бандитов на месте, ну, повесить кого для острастки – ничего иного эти висельники и не заслуживали, а вот живьем в кипятке варить, руки ноги отрубать или еще как издеваться, тут иная выучка нужна. На войне Кенасу таким наукам учиться некогда было, хотя и приходилось, порой, добывать нужные сведения у пленных, но там сразу было видно: будет говорить полонянин или можно рук зря об него не марать – бесполезно. Тем, кто характером пожиже, обычно хватало простой угрозы или хорошего тычка в зубы, а те, кто молчал, упрямо глядя в глаза, не столько ради верности князю, сколько из гордости, из них, это Кенас знал, и вместе с жилами слова не вытянешь. Умрут, но говорить не станут. Таких молчунов Кенас уважал и, если это от него зависело, старался избавить от унижений и пыток. А с кнутами и калеными клещами, это все больше приписные холопы упражнялись, которые при знатных на посылках состояли, да личные княжьи дружинники, и то не все. Им от скуки сил-то девать некуда было. Были, конечно, любители и из своих легионеров, кто от крови и криков жертвы пьянел, хуже, чем от огненного вина. Кенас таких охотников по необходимости терпел, но не любил и особо им не доверял, сильно и не безосновательно подозревая, что таким все равно, кого убивать и мучить. Именно такие потом и шли с одинаковой радостью, что в варнаки, что в городские дружинники. Да и варнаки, порой, не зверствовали так, как те дружинники, когда им удавалось схватить, да еще и до города живыми довезти, очередных налетчиков, хоть бы и своих бывших товарищей. Правда, последнее время разбойников по всевышнему повелению мучили не до смерти и старались при этом совсем уж не покалечить. Додумались великодушные князья арестантов не казнить, а, примерно наказав, заковывать в кандалы и ссылать в столицы. А там уже решат по потребности. Кого на галеры в северо-западные моря, кого в рудники на южные острова, кого еще куда. Мало ли в княжестве мест, где потребна дармовая сила каторжников.

По началу Кенас, поддался было на уговоры знакомого столичного трактирщика и устроился у него в трактире главным вышибалой, а, заодно, и личным телохранителем, но быстро затосковал от такой жизни. Муторно стало ему до зубовного скрежета, хоть и платил трактирщик весьма прилично, не в пример князьям, и дел-то особых, вроде, не было. Учитывая огромное количество безработных легионеров, это было редкой удачей. Но на той службе у бывшего сотника иной раз в глазах темнело от дикой злобы и обиды на жизнь, пропадающую в таком убожестве. Пьяный кураж трактирных завсегдатаев, повелительные хозяйские окрики, и небрежно брошенные, чуть не под ноги, монеты в награду за какое-нибудь очередное поручение. От новолуния до новолуния только и выдержал Камнетес на этой работе. А потом пристроил на свое место знакомого сотника, томившегося не у дел, нанялся с первым попавшимся караваном в купеческую охрану и покинул обе благословенные столицы, как он надеялся, навсегда.

Целый год кочевал Кенас по дорогам Стамии, сам не зная, куда и зачем идет. Заработка на жизнь хватало, так что заветный кошель, где хранилось то скромное богатство, что удалось скопить за войну, не только не похудел, но еще и пополнился. При желании, за это золото можно было бы купить домик в провинции, да заняться каким-либо мирным ремеслом. Но Кенас Камнетес только одно ремесло хорошо освоил – головы рубить. Конечно когда-то, еще мальчишкой, он дома и кожи дубил, и хлеб пек, и много еще чего делал, даже кузнечному делу немного обучился. Но все это была наука крестьянская, годная только для того, чтобы удовлетворить нехитрые нужды своей семьи, да и та почти забылась за двадцать лет. Для продажи те простые изделия явно не годились. А наниматься в подмастерья или назад, в крестьяне, подаваться, ему теперь было невместно. В подмастерьях ходить зазорно бывшему сотнику, а на княжьей земле хозяйствовали только приписные. Считай, те же рабы, только что продавать их было нельзя, а с места на место переселить, если нужда у князя возникнет новую деревню основать, это запросто. И жениться разрешалось только с согласия местного ставленника, и на том, кого он сам укажет. Хорошо, если ставленник попадется не вредный, да ленивый, тогда и крестьяне под его рукой жили тихо, сами себе хозяевами. Возили в город положенную дань, да на оговоренные между семьями свадьбы испрашивали высочайшего позволения, не забывая с поклоном поднести подарок ставленнику «за счастье молодых». Но иногда такие окаянные враги-ставленники попадались, что крестьянство то хуже любого рабства покажется. Кенас нынче числился в вольных, и совать добровольно голову в ярмо совершенно не собирался.

О своем будущем Камнетес старался не думать. Вот придет оно, это будущее, тогда он и решит, что с ним делать и на каком повороте его объезжать. А что толку в бесплодных размышлениях? Только лишняя головная боль. Пока что он доблестно сражался в дорожных стычках с налетчиками, в меру пил в кабаках со встреченными войсковыми приятелями, такими же неприкаянными бродягами, как и он, «за победу» и «за тех, кто не дожил». Хотя какая уж там победа, да и чья? За соседними столами в тех же кабаках сидели такие же, как они, суровые воины из Легиона Луны и пили за то же самое. Как не странно, драк между ними не случалось. Как-то быстро на нет свелись все выяснения отношений на тему, кто за кого воевал, все чаше бывшие враги сходились за одним столом, вспоминая былые сражения, и беззлобно посмеиваясь друг над другом. И, нанимаясь в очередной караван, никто уже не интересовался, где кто воевал, под какими знаменами. Гораздо больше волновало другое – достаточно ли храбрый и опытный вожак поведет отряд, не струсят ли в бою товарищи. Бывало, что кто-то из «вражеского» войска, узнав Камнетеса, про которого и там многие слышали, рекомендовал очередным нанимателям своего бывшего врага. Иногда и Кенас встречал знакомца «с той стороны», с кем случалось рубиться насмерть, и, если тот сражался отважно и честно, с охотой брал его в свою команду. Это только желторотые юнцы, кто толком и повоевать-то не успел, да отсидевшиеся в своих лавках обыватели все еще продолжали размахивать полинявшими штандартами и разбивать друг другу носы в уличных кулачных потасовках. А им, старым воякам, делить было нечего. Да и уличные задиры предпочитали не трогать угрюмых, покрытых шрамами ветеранов, быстро усвоив, что с ними связываться – себе дороже. Хоть и наплевать этим бродягам на княжью честь, а зубы за милую душу повыбивают, и это, если еще повезет, и за мечи не схватятся. Тогда уж никакая стража не поможет, даже если успеешь «караул» крикнуть. Тем более, что Всевышним Двойственным Повелением, зачитанным глашатаями на всех площадях во всех городах Стамии, под страхом смерти было запрещено поминать друг другу обиды, нанесенные за двадцатилетнюю войну. Но как-то так получалось, что легче всего это повеление было исполнить как раз тем, кто, собственно, больше всех эти «обиды» друг от друга и терпел, если можно было назвать «обидой» двадцатилетнюю готовность порубить друг друга в капусту.


О, quantum est in rebus inane!

Сообщение отредактировал Иринико - Понедельник, 17.01.2011, 01:25
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Понедельник, 17.01.2011, 01:30 | Сообщение # 19

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Все они когда-то проклинали эту войну, но именно она, оказывается, была для них смыслом жизни. И разом лишившись ее, ненавистную, они потеряли и этот самый смысл. Случалось, слышал Камнетес от своих товарищей и с «той» и с «этой» стороны в пьяных откровенных беседах сожаления, что не погибли они в последнем бою, не остались лежать рядом с побратимами, покрытые воинской славой. Не забрал их Верховный Бран в свой Легион Грозовых воинов, как всех погибших от меча и с мечом в руке. А теперь и не ясно, повезет ли так же достойно умереть, не дожидаясь убогой нищей старости. Ведь всем известно, что нет загробного мира достойней, чем тот, что уготован богами для павших воинов. Стоят вечной дружиной у трона грозного Брана высоко в облаках герои, павшие в сражениях, с молниями в руках стерегут мир живых. Их иногда можно увидеть в отблесках небесного огня, когда они приносят смертным дождь и грозу или ураган со снегом и градом.
Понятное дело, куда веселей носиться на небесных конях над землей суровой дружиной, чем тоскливо коротать вечность, пусть даже нежась в Сверкающих Чертогах под лютню скромнейшей Форы. Но такая сладкая участь ждет после смерти только праведников, если верить жрецам. А им, старым греховодникам, уж точно никакие Чертоги не светят. Их, пожалуй, после смерти ждет Мрачное Подземелье в рабстве у бога Нуна или, в лучшем случае, унылые Снежные Пустыни, где придется слоняться бледными тенями между вечных снегов, охраняя перевал Богов от нечестивцев.

Сам Кенас никогда таких мыслей вслух не высказывал, но думал примерно так же. Сложил бы он свою голову в каком-нибудь славном бою, и не пришлось бы теперь бесцельно шататься с караванами по пыльным дорогам, не зная, где встретишь следующий день, что будет с тобой через два дня или через год, и когда покинет тебя зоркость глаз и ослабеет рука. Пели бы сейчас о нем вечерами песни и складывали легенды нынешние дружинники, как о старом Чурулле Громобое, что похоронен где-то под курганом, в центральных степях.
Кенас, бывало, только усмехался, слушая на привалах эти сказки, что рассказывали охотники-краснобаи. По их словам выходило, что был старый Чурулл невиданным богатырем, на две головы выше самого высокого воина, что ходил на врагов с голыми руками и разрывал тех врагов на части вместе с доспехами и конями. И не погиб он вовсе, а забрал его Верховный Бран живым на небо, поставил командовать Грозовым войском.
Кенас не спорил со сказочниками, только если уж те совсем завирались и начинали, к примеру, клясться, что своими глазами видели, как Громобой одним ударом кулака повалил сотню конных копейщиков, лениво говорил:
– Не знаю, как там с копейщиками, а тебе бы старик точно за брехню зубы-то повыбивал. Как раз одного удара хватило бы…
Но про себя думал, что если Громобой в своем заоблачном бытии может слышать все эти песни и сказки, то, наверное, раздувается там от гордости, так как при жизни и сам не дурак был прихвастнуть. Кенас, пожалуй, не прочь был бы встретиться со старыми боевыми товарищами, рассказать им, что случилось в войске в их отсутствие, и носиться вместе с ураганами и ветрами, вместо того, чтобы топтать бесцельно дороги империи. Только гордость воина и многолетняя выучка не позволяли ему самому в бою опустить меч и подставиться под точный удар варнака, принимая желанную смерть. Да и Брана не обманешь, пожалуй, сразу поймет, что сам поддался врагу, и прогонит с позором.
А пока что вел сотник Камнетес своего верного боевого коня по пыльным трактам, все дальше и дальше удаляясь от сверкающих роскошью столиц, от ласкового теплого моря, что омывает Стамию с юго-западной границы.

Нанимаясь в очередной караван, Кенас мало интересовался конечным пунктом путешествия, гораздо больше его занимали условия найма и состав команды, с которой придется делить опасности пути, но как-то так получилось, что после года скитаний он попал не куда-нибудь, а на северо-западную границу империи, туда, где прошло его детство.
Кенасу только казалось, что он навсегда забыл то далекое время, проведенное в этом диком краю, где бескрайняя степь густо перемешена с участками почти непроходимого леса и угрюмыми скалами, устремленными каменными вершинами в небо, густо-синее или черное грозовое, смотря по погоде.
Эти скалы и участки леса встречались тем чаще, чем ближе путник приближался к Диким горам, запредельной территории, где в непроходимых чащах могли обитать только дикие люди, появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда, как призраки. Говорили, что они живут, как медведи, в пещерах, и не знают огня и связной речи, но никто не видел их становища или следов такового, хотя несколько раз охотники и предпринимали попытки отыскать стойбище дикарей, чтобы покончить с этим проклятьем северо-западного приграничья.
Сами же Дикие Горы стояли сплошной стеной, их заснеженные вершины терялись где-то далеко в облаках и никто из живых не решался подняться туда и посмотреть на Загорный мир. Впрочем, старики говорили, что раньше находились среди жрецов древнего культа Лама безумцы, пытавшиеся пройти к Перевалу Богов и заглянуть за край мира, в надежде встретиться с богами, но все они сгинули бесследно. Те, кому удалось пройти через дикие территории, навсегда остались в Снежных Пустынях, там, где, как говорили, после смерти обитают души людей, недостаточно грешивших, чтобы попасть в подземное рабство Нуна, но и не заслуживших своим благочестием Сверкающих Чертогов. Правда, Кенас всегда недоумевал, зачем бы богам держать в этих самых Пустынях такую уйму душ, если за столько лет к Перевалу дошло всего-то несколько полоумных? Хотя, возможно, души выполняли и еще какую-нибудь подсобную работу, например, следили за тем, чтобы снежные лавины вовремя сходили в Проклятое ущелье, где никто не селился именно по этой причине, или снег чистили, что ли. Он сам, Кенас Камнетес, хорошо знал, что самое последнее дело, это дать людям затосковать от безделья, тогда непременно жди беды или просто какой-нибудь пакости – то головы друг другу по пьяни проломят, то пойдут мирное население грабить, а то и бунтовать вздумают. У него в сотне, по крайней мере, никто без дела не сидел. Хоть и кривили некоторые недовольные рожи, а оговариваться не смели – чистили мечи и копья до блеска, шили запасные сбруи или рубились друг с другом на тренировочных деревянных мечах, совершенствуя хитрую боевую науку. Зато у него любой щенок, если сразу в бою не пропадал, через год настоящим воином становился, не стыдно было и на турнир выпустить, что порой устраивали знатные от скуки в моменты затишья на поле боя. Такие ветераны, как Кенас, подобной дурью, конечно, не маялись, а молодежь любила свою удаль показать, тем более, что и призы иногда перепадали богатые.
Впрочем, боги не люди, у них свои резоны. Может быть, они тоже там турниры устраивают, себе на потеху. Говорят, сами боги живут за Перевалом. Возможно, оно так и есть, где-то же им жить надо. Тут, с людьми, им вряд ли понравилось бы, вот они и сторожат свои владения от любопытных.
Вообще-то, Камнетесу некогда было думать о богах и их заботах, тут со своими бы разобраться. Раньше, во время войны, он о них вообще почти не вспоминал, даже то, наложенное на него жрицами Селя заклятие, по молодости не принял всерьез. А тут, когда обнаружил, что занесло его в родные места, почему-то вспомнил старые дедовы сказки, что слушал мальчишкой бесконечными зимними вечерами, когда так здорово забраться вместе с братьями под овечий тулуп у очага и глядеть до боли в глазах на веселые языки ласкового огня.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
dima4478Дата: Понедельник, 17.01.2011, 09:05 | Сообщение # 20
Сотник
Группа: Ветераны
Сообщений: 1698
Награды: 0
Репутация: 1497
Статус: Оффлайн
Иринико, пасибо красавица... давно хотел прочитать... классно..
пока про рыжую не понятно...
Cообщения dima4478
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 00:59 | Сообщение # 21

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Город, ближний к их деревне, где он часто бывал мальчишкой, Кенас вспомнил, как только услышал, куда держит путь очередной караван, в охрану которого он нанялся семь дней назад. Горный Стан, вот как он назывался этот город. К этому самому Горному Стану была приписана та пограничная деревня, где он и родился. Именно туда возили они раз в год дань с урожая для княжеских закромов и там, на местном торге, продавали или меняли то, что оставалось им самим на прокорм. Туда брал отец их с братьями на ярмарку, туда посылал, бывало, подросших сыновей с каким-либо поручением к княжьему ставленнику. И Кенас хорошо помнил дорогу, что вела от их деревни в город, будто вчера скакал по ней, сидя без седла, охлюпкой, на пегой добродушной Мохнатке наперегонки с братьями.
Если выйти от околицы деревни летом до зари, можно было миновать по утренней прохладе, пока не вошло солнце в полную силу, самый тоскливый участок дороги, через голую степь. Прямой стрелой, как будто пущенной из лука невидимой рукой, несется в пыли дорога через пшеничные поля, да ковыль и с разбега врывается в лес. Темь, как называли в деревне эти участки леса, внезапно и резко сменяющие степь, рассеченная дорогой у земли надвое, сомкнется над головой путника и укроет его от безжалостного полуденного солнца. Так же внезапно, как началась, оборвется стена леса и выпустит из своего укрытия стрелу-дорогу все в ту же бескрайнюю степь. Но уже видны вдали скалы, что загораживают город от Диких Гор сплошной стеной. И тогда можно выбирать: если везешь в город подводы, груженные оброком или товаром на ярмарку, да еще взял с собой баб и маленьких детей, тогда поворачивай налево и еще день потратишь на объездной путь кругом скал. А если идешь налегке и с детства умеешь ходить по горным тропам, то твой путь прямо к скале. Там увидишь среди камней тропку, что вьется в узком ущелье, расколовшем горную гряду надвое. По ней пройдет только пеший, да и то, если ноги привычны к неверной каменистой дороге, когда приходится скакать с камня на камень и балансировать на шатких уступах, чтобы не свалиться в одну из узких трещин, коварно подстерегающих легкомысленного путешественника. Разбиться не разобьешься, но ноги переломаешь. Но, зато, эта горная дорога до города займет всего час и вернуться домой можно будет, хоть и затемно, но одним днем. Особенно, если доехать до скалы верхами, отпустить лошадь пастись в степи, а самому быстренько сбегать в город и обратно.
Тогда, до войны, никому и в голову не приходило, что твою скотину уведут лихие люди, да и чужие в тех дальних местах почти не появлялись. Кенас, с братьями всегда отпускали в степь своих скакунов, а на обратном пути залихватски свистели, подзывая их. Умные крестьянские лошадки послушно подбегали к своим хозяевам. Сейчас, наверное, если кто и решится оставить у скалы лошадей, то только под надежной охраной и то, всегда есть опасность, что тех охранников, из крестьянских ребят, порежут варнаки, да угонят табунок.
Впрочем, наверное, давно заросла та дорога в степи и в лесу так, что и следов теперь не найдешь. А, может быть, и не заросла, если на месте их деревни новых крестьян поселили, после того, как ушли из тех мест войска. Вряд ли княжьи смотрители допустят, чтобы такие благодатные угодья одичали. А место там для деревни самое хорошее. На холме, что с трех сторон огибает река Буяна, около яблоневого сада, еще прадедами посаженного…
Неожиданно для самого себя Кенас решил, что если уж завела его судьба в эти места, значит, так тому и быть. Может, это боги хотят, чтобы он, Кенас Камнетес, пришел через двадцать лет на тот холм к могилам предков. Если не найдет следов своей деревни, хотя бы земле той поклонится. А потом, что ж, все свершится так, как рассудят вершители судеб – может быть, наконец, поймет он, как ему жить дальше, что делать…

Город Кенас узнал сразу. За двадцать лет, казалось, в нем ничего и не изменилось. Только каменная городская стена, что отгораживала Горный Стан с трех сторон, носила на себе свежие следы недавней кладки. За войну город все-таки успели основательно порушить. Наверное, и домам горожан досталось, но их уже отстроили то ли старые хозяева, отсидевшиеся где-нибудь в горах, то ли новые владельцы. С четвертой стороны, от Диких Гор, поселение ограждала стена надежней любой рукотворной – высокая скальная гряда, что тянулась на много верст в обе стороны от города, та самая, через ущелье в которой вела тропинка к дороге в родную деревню Камнетеса.

Когда-то, в детстве, город казался Кенасу огромным и многолюдным, дом княжьего ставленника виделся роскошным дворцом, а простенький орнамент на фасаде дома воеводы – искуснейшим узором невиданной красоты. Теперь же, повидав великолепие дворцов и многолюдность столиц, Кенас увидел этот затерянный в самой дальней точке империи городишко новыми глазами. Жалкая кучка домов, как бы просящих защиты от многочисленных врагов у скальной гряды, к подножью которой они приникли. Весь город состоял из двух улиц – Центральной и Мастеровой. На Центральной, само собой, стояли дома местной немногочисленной знати и торговцев побогаче. Перед домами ставленника и воеводы улица расширялась за счет того, что перед их парадными выходами никто из прочих горожан строиться не осмелился, и все пространство до каменной городской стены именовалось, по этому случаю, Главной площадью. Там проходили все городские собрания и зачитывались княжеские указы.
Другая площадь, Торговая, располагалась перед главными воротами. Она представляла собой два ряда дощатых лавок, на которые торговый люд выкладывал свой товар, и тянулась поперек городишка до самой скалы. Там, под сводами каменной махины, нависшей над городом, стояли стойла для скота и коней и огромный бездонный городской колодец. Эта самая Торговая площадь и делила город на две улицы – по правую и по левую руку. Собственно, это была бы одна улица, если бы не торговые ряды, что разделили город на две части.
Мастеровая улица, хоть по своей протяженности и не превосходила Центральную, была населена значительно гуще и в своей дальней, беднейшей части, изобиловала множеством безымянных переулков, где теснились совсем уж нищие халупы, чем дальше от торговых рядов, тем теснее и беднее. Но в ближних к воротам домах все-таки чувствовалась некоторая солидность и известный достаток. Несмотря на тесноту в дальних закоулках, в этих домах были оборудованы просторные задние дворы, где кипела жизнь и работа. Тут жили ремесленники из зажиточных, местный кузнец и трактирщик. И кузнец, и трактирщик были в городе единственными в своем роде, так как при малочисленности населения и отдаленность от центральных дорог, больше и не требовалось.
Трактирщик гордо именовал свое заведение «Гостиницей у Трех Скал», о чем оповещала вывеска у входа. И если с гостиницей было более или менее ясно, то где он насчитал три скалы, Кенас так и не понял. Если хозяин имел в виду гряду около города, то скал там было, как минимум, триста тридцать три.
Эта самая гостиница была самым богатым и большим домом на всей Мастеровой улице и имела целых два этажа, к тому же, в просторном внутреннем дворе располагалась конюшня, несколько сараев и большая летняя каменная печь, около которой хлопотали два наемных работника. Должно быть, трактирщик чувствовал себя в своей половине города ничуть не меньше хозяином, чем княжий ставленник – в своей.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 01:00 | Сообщение # 22

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Прибытие каравана, который охранял Кенас с товарищами, вызвало в Горном Стане переполох. Их торжественный въезд в широко распахнутые по такому случаю городские ворота, стал ярким событием в скучной и размеренной жизни маленького городка. Со всех сторон к повозкам бежали возбужденные люди, перекрикиваясь на ходу, размахивая руками и радуясь неожиданному развлечению. Ремесленники надеялись заинтересовать путешественников своим товаром и узнать, что за заморские диковины привез на этот раз знакомый купец, кто-то просто хотел поглазеть на новых людей и услышать новости и слухи с «большой земли», что незримо и неизменно путешествуют вместе с любыми попутчиками из края в край. Даже княжий ставленник и воевода не поленились лично прибыть к городским воротам и поприветствовать караванщика, что было бы совершенно немыслимо в центральной части империи. Впрочем, тут, в захолустье, нравы и люди всегда были проще и приветливее, чем в больших городах. К тому же, караванщик приходился родней кого-то из местной знати, а местная знать, в свою очередь, состояла из кумовьев и сватов все тех же ставленника и воеводы.

Пока караванщик здоровался с высокопоставленной родней и рассыпался в цветистых комплементах и выражении своего восторга от их появления, его слуги и добровольные помощники из городских ротозеев занялись подводами. Три первые, предназначенные для трактирщика и заполненные в основном бурдюками с винами, мешочками с ароматными приправами и сундуками неизвестного назначения, загнали на гостиничный двор, а прочие повернули на Центральную улицу, к дому хозяйской родни, где радостно-возбужденные хозяйские слуги уже тащили в разные стороны тяжелые створки кованых ворот. Они чувствовали себя героями дня, ведь именно в их дом прибыли редкие путешественники. От полноты чувств они добродушно переругивались друг с другом и с городскими зеваками, бестрепетно заполнившими чистенькую Центральную улицу и Главную площадь. Впрочем, как уже было сказано, нравы в городке царили самые патриархальные, и никому даже в голову не пришло кричать «караул» и гнать голытьбу прочь от господских домов, да и сами дружинники, в чьи обязанности это входило, толпились тут же, среди горожан, и тоже жадно глазели на прибывших.

Караванщик щедро расплатился с отрядом охранников и несколько раз повторил, что пробудет в городе всего ничего, дней десять, а потом снова соберется в дорогу и сильно рассчитывает, что и они задержатся тут до того времени. Тем более, что лучшей работы им поблизости не найти, так как другой караван за это время не соберется. А что им за интерес ехать, рискуя нарваться на варнаков, в другой город бесплатно, когда можно будет поехать с ним за его же деньги. Новый караван он собирается вести через всю страну, до самого моря, и платить им будет щедро, так как любит иметь дело с проверенными людьми. А если они поистратятся за эти десять дней вынужденного безделья в городе, понятно, дело молодое, то он, само собой, с радостью ссудит их деньгами в счет будущего жалования.
Щедрость купца была вполне объяснима. Хоть и не близок путь до другого города, где можно наняться к другому купцу, но и ему не найти в этом захолустье никого равного этому отряду. Вся его охрана каравана состояла из бродяг, вроде Кенаса, бывших легионеров закаленных в боях. Вряд ли старый плут наберет тут, в провинции, достойную им замену. Этих-то еле уговорил ехать в такую глушь, пообещав заплатить двойную цену, а от городских бездельников, да сыновей лавочников и ремесленников, мечтающих сбежать от суровых отцов, что нанимаются, порой, в такие караваны, толку никакого. Правда, и платить таким можно третью часть от жалованья опытных охранников, но экономить лучше в центральных районах, где от города до города, порой, нет и дня пути, да еще заставы на дорогах стоят, а тут, в этой глуши, переплатить дешевле получится. Вот и старался купец, как мог, задабривая Кенаса и остальных, чтобы не разбежались бродяги, дождались его. По этому и говорил, как с равными, руку пожимал. Впрочем, сейчас уже все в империи уяснили, что с такими безопасней держаться уважительно, а то излишняя гордость может дорого обойтись. Этим голодранцам что, хоть сейчас повернут коней и растворятся в степи без следа. Хоть всей бандой, хоть по одному. Их варнаками не напугаешь, сами хуже любых варнаков. А то и сговорятся между собой и встретят на обратном пути в степи знакомый караван, налетят волками, не отобьешься.

Кенас и его товарищи видели купца насквозь и только усмехались, слушая, как он рассыпается перед ними в изъявлении своего уважения. Впрочем, семеро из них, включая и Кенаса, решили остаться в городе. Шестеро в надежде содрать с купца двойную плату и на обратной дороге, а Кенас просто по тому, что еще не знал, что ему придет в голову после того, как сходит он к родному пепелищу. Во всяком случае, присоединиться к ним будет никогда не поздно. Остальные же, не желая торчать на одном месте десять дней, собирались покинуть город на рассвете следующего дня.
Кенас и шестеро его товарищей своим решением осчастливили не только купца, но и трактирщика, который, похоже, наконец-то смог оправдать громкое название своего заведения. Вряд ли в «гостинице» случалось много постояльцев. Во всяком случае, узнав об их решении снять у него комнаты на десять дней, добрый малый чуть ли не запрыгал от счастья. Он тут же кинулся в дом, созывая громкими криками прислугу. Через минуту по двору заметались три расторопные девицы с ведрами и щетками. Похоже, требуемые номера надо было привести в порядок после долгого запустения. Из дверей трактира донесся торжествующий голос хозяина:
– Я же говорил тебе, что второй этаж еще окупится! – Кричал он кому-то. – Хороши мы были бы, если бы я послушал тебя и устроил там мастерские! До войны у моего отца гостиница всегда приносила доход. А теперь, когда кончилось все это безобразие, опять все наладится. Уже второй раз за месяц благородные господа желают снять комнаты и жить, как приличные люди, а не ютиться за гроши на кухне у нищих голодранцев!
Кенас усмехнулся. Если бы он решил переночевать в городе всего одну ночь, он бы тоже договорился с кем-нибудь из местных жителей о лавке на кухне или охапке сена в сарае. Те, кто собирался завтра покинуть эти места, так и поступили, пристроив трактирщику на постой только своих коней. Настоящий воин всегда заботится о своем коне гораздо больше, чем о собственном удобстве. Пожалуй, семь сданных комнат надолго останутся веским аргументом в споре трактирщика со своим то ли компаньоном, то ли родственником. Тем более, если они уже вторые постояльцы за этот месяц! Впрочем, этот компаньон тут же возмущенно заревел в ответ густым басом:
– И где это тут нашлись благородные господа? Из-за того, что кучке висельников пришла на ум мысль раз в сто лет осчастливить нашу дыру, мы должны держать пустыми такую уйму комнат! Десять комнат для семи варнаков! Не иначе, как у тебя, тестюшка, в голове еще не все прояснилось после того, как ты вчера с крыльца навернулся! Или хмель еще не весь вышел?
Кенас только покрутил головой, удивляясь непочтительности зятя. Впрочем, их семейные отношения его не касались, а вот слова про «висельников» и «варнаков», он спускать не собирался. Его товарищи придерживались того же мнения на этот счет и дружно шагнули к крыльцу, намериваясь разобраться с этой семейкой по своему.
– Эт-то кто там лается? – негромко, но внушительно спросил в открытую дверь Рок Чертополох, бывший воин Луны и правая рука Кенаса в этом походе. – Я так понимаю, что у кого-то тут зубы лишние или голова в плечах жмет?
Кенас, который никогда не любил тратить время на ругань, молча отодвинул ощетинившихся товарищей в сторону и сам поднялся на крыльцо. Те, за дорогу привыкшие подчиняться ему, как старшему в отряде, отошли, глухо ворча, как упустившие добычу волки. Только Рок недовольно проскрипел, сплевывая себе под ноги:
– Чего тебе самому-то мараться? Для этой деревенщины и Малыша Гота за глаза. Чести много…
Окончить свою речь он не успел, так как на крыльцо, навстречу Кенасу, стремительно выскочил огромный детина, по самые глаза заросший густой черной бородищей. Он был на пол головы выше Кенаса и втрое его шире. Несмотря на свою массивность, драчун двигался легко и стремительно. Кенас в последний момент все-таки успел среагировать на его удар и ушел в сторону от огромного, как качан капусты, кулака. От злости, больше на свою нерасторопность, чем на противника, он вложил в свой короткий ответный удар локтем в переносицу великана чуть больше сил, чем собирался, и продолжения драки не последовало. Задира коротко всхлипнул, на минуту застыл на месте, глядя в пространство ставшими внезапно бессмысленными глазами, и повалился к ногам Камнетеса, обрызгав его запыленные сапоги густыми каплями крови, темной, как вишневое варенье.
Кенас присел около него и пощупал жизненную жилу под ухом. Слава богам, невежа был вполне жив, только нос, похоже, переломан. Ну, это дело знакомое, очухается и впредь будет умнее. Убивать Кенас не хотел, да и хлопот в случае чего со здешними жителями не оберешься, придется еще уехать раньше времени. Кто его знает, может быть, трактирщик в своем невеже-зяте души не чает.
Но еще раньше, чем тесть грубияна высунул свой нос из-за двери, одна из хлопочущих по хозяйству девиц, самая молоденькая, совсем еще девчонка – голенастая, со смешными веснушками густо высыпавшими на простеньком курносом личике – с воем бросилась к упавшему великану. Отлетело в сторону ведро, разлилась лужей по двору вода, а их хозяйка заголосила над огромной тушей грубияна, поливая его горючими слезами. Кенас посторонился, с некоторым изумлением глядя на убивающуюся молодку. Он, было, подумал, что это дочь драчуна, таким еще ребенком показалась конопатая девчонка, но завязанный по-бабьи платок и серебряное обручальное кольцо, с таким же рисунком, как и у поверженного им малого, указывали на то, что это все-таки жена.
Трактирщик, тоже показавшийся на пороге, схватился за щеки и застонал басом, раскачиваясь из стороны в сторону. Впрочем, он быстро справился с собой, обнял подвывающую девчонку и попытался оторвать ее от тела мужа.
– Иди в дом, доченька, иди-иди. – Уговаривал ее он, опасливо поглядывая на молчаливо толпящихся вокруг чужаков. Но остальные многочисленные свидетели скорой расправы над зятем трактирщика отнюдь не молчали. Толпа зевак, притихшая было в преддверии драки, зашумела на разные голоса. Когда забияка упал, по рядам пронесся дружный то ли вздох, то ли приглушенный вскрик, и было непонятно, чего в нем больше: восторга или испуга. Впрочем, кажется, восторг преобладал, потому что тут же зазвучали ликующие выкрики и грубый смех. Видимо, зять трактирщика хорошо был известен в городе своим буйным нравом, и то, что он, наконец, нарвался на достойного противника, здорово воодушевило тех, кто сам не решался противостоять его грубой силе. Похоже, только трактирщик с дочкой и горевали о своем родственнике. Тут же нашлись заводилы из толпы, кто стал выкрикивать какие-то гадости в их адрес и улюлюкать.
Кенас резко обернулся к насмешникам. Он терпеть не мог трусов, которые прячутся при малейшей опасности за чужие спины, но всегда готовы всласть попинать уже поверженного и неопасного врага. А этот грубый забияка ему чем-то даже нравился. Хотя бы тем, что при такой зверской внешности сумел внушить своей юной жене и ее отцу явно искренние любовь и уважение. Было видно, что родственники горюют над ним не просто следуя обычаю. А вот физиономии тех, кто радостно улюлюкал, симпатии не вызывали. Поэтому Кенас не собирался отдавать трактирщика и его дочь на растерзание толпе.
– Этот человек жив. – Сказал он не громко, но так, что его голос перекрыл шум и заставил замолкнуть насмешников. Кенас умел говорить так, что его слышали и слушали даже в пылу самой жаркой схватки, а уж успокоить толпу провинциалов, которые, к тому же, только что стали свидетелями его блистательной победы над местным силачом, ему и вовсе не составило труда. – Завтра он будет вполне способен побеседовать с любым из вас о том, насколько его жена заслуживает уважения. – Продолжал Кенас, недобро усмехнувшись в сторону самых горластых. Насмешники тут же утратили все свое чувство юмора, поспешно юркнули в толпу и постарались слиться с ней. Он проводил их тяжелым взглядом серых, холодных, как зимнее небо, глаз, перед которым попятились даже местные дружинники, безошибочно угадавшие опытного воина в этом высоком жилистом человеке с чисто выбритым по воинскому обычаю, неожиданно красивым лицом, и длинными пепельными волосами, схваченными сзади широким кожаным ремешком.
Кенас еще раз обвел взглядом присмиревших горожан и добавил:
– А пока что эти люди под моей защитой, и если у кого-то есть, что им сказать, можете начинать.
Желающих, разумеется, не нашлось, и даже наоборот, многочисленные зеваки, тут же заспешив по каким-то своим неотложным делам, торопливо стали покидать гостиничный двор, так что в воротах образовалась небольшая давка. Кенас усмехнулся и спокойно обратился к своим товарищам:
– Давайте-ка, занесем этого задиру в дом, а то девчонка там, наверное, уже голос сорвала с перепугу за свое сокровище.
Его команда тут же кинулась выполнять пожелание своего вожака. Они, в отличие от толпы, давно успели понять, что слава одного из лучших бойцов досталась Кенасу по праву, так что происшедшее их особо не удивило.


О, quantum est in rebus inane!

Сообщение отредактировал Иринико - Вторник, 18.01.2011, 01:02
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 01:04 | Сообщение # 23

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Трактирщик вздохнул с явным облегчением при первых же словах Кенаса, а, услышав окончание его внушительной речи, просто расплылся в довольной улыбке. Бестолково засуетившись, он кинулся помогать поднимать грузное тело зятя и втаскивать его в дом. Его дочь все еще голосила где-то в задних помещениях гостиницы, но вскоре, видимо, оповещенная служанками, смолкла и выскочила в зал. Шмыгая по-детски курносым носом и размазывая по грязным щекам не успевшие высохнуть слезы, она застенчиво прятала от чужаков распухшее с покрасневшими глазами лицо, но не отходила от мужа ни на шаг.
Немногочисленная челядь, в том числе три раба, как определил Кенас по кожаным ошейникам, обязательным для ношения этими подневольными, явно радовались тому, что их молодой хозяин жив. Похоже, в отличие от горожан, здесь искренне любили этого грубияна, несмотря на его буйный нрав. Впрочем, судя по настроениям толпы, он был единственной защитой своим домашним. Интересно, что такого сделала эта семья, чтобы заслужить всеобщую неприязнь здешних жителей? Впрочем, Кенас решил, что его это не касается, он совершенно не собирался вникать в мелкие дрязги местной общины. Добродушный трактирщик и его совсем еще юная дочь вовсе не производили впечатление злодеев, но он уже сделал для них все, что считал нужным, а с остальным пусть разбираются сами.

Впрочем, страсти вскоре успокоились, и к вечеру трактир, как было уже сказано, единственный в городе, заполнился своими завсегдатаями. Среди них оказались и давешние крикуны, которые на сей раз вели себя с хозяевами тихо и даже несколько подобострастно, чему ни мало способствовало присутствие в зале Кенаса с компанией. Охранники всем обществом бурно отмечали окончание похода и прощались с товарищами, решившими утром покинуть город. Дневное происшествие больше не вспоминали. В их жизни случались события и посерьезней драки с провинциальным невежей и усмирения толпы обывателей. Впрочем, когда в разгаре вечера в дверях возникла огромная фигура зятя трактирщика, именно они встретили его добродушным смехом и ехидными шутками, так как остальные присутствующие благоразумно предпочли промолчать и даже, как бы не заметить его появления. К чести задиры надо признать, что повел он себя, на взгляд старых вояк, достойно. Несмотря на заплывшую физиономию, чего не могла скрыть даже буйная растительность, и повязка, закрывающая его до глаз, как маска разбойника, он довольно добродушно оскалился в сторону своих обидчиков и радушно раскинул в стороны руки.
– Рад приветствовать моих друзей! – Прорычал он через весь зал еще более глубоким, чем накануне, басом и направился к их столу. – Сегодня вам, ребята, выпивка за счет заведения! Давненько я не получал такой трепки, все демоны мира вам в глотку! Дайте-ка, я погляжу на того парня, который так меня приложил! Клянусь Браном, он всегда будет желанным гостем в моем доме!
Кенас, сидевший до этого спиной к двери, из которой появился его бывший противник, обернулся, вставая. Зять трактирщика, определенно, нравился ему все больше и больше, и он собирался пригласить его к столу. Тот же, увидев лицо своего обидчика, внезапно замер на месте и заревел, как растревоженный в берлоге медведь. На столах испугано зазвенела посуда, а завсегдатаи дружно пригнулись, готовясь спасаться под столами в случае возобновления боевых действий. Откуда-то из-за прилавка в зал выскочила давешняя девчонка, с глазами, полными ужаса. Видимо, ей показалось, что ее буйный муж сейчас опять кинется на страшных пришельцев, и будет избит еще более жестоко. Но тот и не думал нападать. Как выяснилось мгновение спустя, издаваемые им звуки выражали всего лишь крайнюю степень восторга.
– Сотник Камнетес! – Радостно заорал он. – Старый бродяга! Так это ты разукрасил мою морду! Неужели не узнал своего побратима?! Да и мне, дураку, сразу следовало догадаться, кто это пожаловал в нашу дыру! Кто же еще мог так ловко пересчитать мне зубы! – Он раскатисто захохотал и схватил Кенаса в свои медвежьи лапы. – Мало ты мне ребер пересчитал, так и тут нашел!
Кенас вгляделся в заросшее густой черной шерстью, а сейчас, благодаря ему самому, еще и заплывшее, лицо и тоже сжал великана в своих объятьях.
– Сотник Скорохват! – Приветствовал он старого товарища, такого же сотника меча, как и он сам, произведенного в этот чин за верную руку и удачу в бою. Кенас сам и рекомендовал его когда-то тысячнику Грану Верному, который всегда выделял Кенаса и прислушивался к его советам, что до белых глаз злило мальчишек, получавших должности за знатность фамилий и отцовские связи при княжеском дворе.

Сава начинал воевать, как и Кенас, простым новобранцем. Да и истории их были схожи, как, впрочем, и почти все истории добровольцев-кровников военного времени. Но, в отличие от Кенаса, Скорохват приехал в войско на собственном коне и с оружием, что случалось не часто. Тысячник Гран спросил новобранца, откуда он родом, почесал в затылке и отправил служить под начало Кенаса, бывшего тогда, семь лет назад, еще десятником, но уже фактически командующего всей сотней, так как в то время на этой должности временно сидел какой-то очередной сопляк из знатной фамилии. Прозвище свое Сава получил в первый же день за буйный нрав и взрывной характер, и Кенасу пришлось поначалу хорошо поработать кулаками, чтобы вбить в его кудлатую голову некоторые понятия о воинской дисциплине. После того, как Скорохват провалялся неделю в обозе с переломанными ребрами, он проникся искренним уважением и любовью к своему десятнику, а потом сотнику, и всегда признавал над собой его превосходство, даже тогда, когда и сам сравнялся с ним в чине.
Все семь последних лет воевали Кенас с Савой бок о бок, а после очередного тяжкого боя стали побратимами. В том бою вначале Скорохват прикрыл Камнетеса от пущенной вражеским лучником стрелы, приняв ее в свое широкое плечо, а потом Камнетес, сам тоже раненый, выволок огромное тело Савы из-под убитого копьем коня, отмахиваясь мечом от наседавших врагов. И не чаяли тогда живыми остаться, но подоспели вовремя резервные сотни, посланные им на помощь Граном Верным. Кенас уж и не помнил толком, почему надо было тот курган непременно удержать одной сотней против трех вражеских, но удержали, хоть и полегло там больше половины товарищей, включая тогдашнего их мальчишку-сотника. Сколько еще тех боев было, не счесть, но с тех пор они со Скорохватом побратались и до конца войны держались друг друга. Помимо воинского братства, чувствовали эти суровые воины друг в друге и некое душевное родство, несмотря на внешнюю несхожесть характеров. На многое в этой жизни смотрели они одинаково. В том числе, не позволяли своим солдатам на отдыхе грабить мирных обывателей и насиловать честных девиц. Тех женщин, что попадались им на пути – молодых вдов, да шатерных девиц тоже не обижали и силой не принуждали, всегда честно рассчитывались с ними за услуги. Как-то, в минуту откровения, Сава рассказал Кенасу свою историю.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
dima4478Дата: Вторник, 18.01.2011, 01:07 | Сообщение # 24
Сотник
Группа: Ветераны
Сообщений: 1698
Награды: 0
Репутация: 1497
Статус: Оффлайн
еще хочу..проды biggrin
Cообщения dima4478
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ОльгаДата: Вторник, 18.01.2011, 07:30 | Сообщение # 25
Десятник
Группа: Ушкуйники
Сообщений: 387
Награды: 3
Репутация: 197
Статус: Оффлайн
Хорошо получается. Проду народу smile

Cообщения Ольга
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 17:54 | Сообщение # 26

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Сава с отцом держали кузню в каком-то провинциальном городке на территориях, принадлежащих Астольду-Луне. Так как Сава был в семье единственным сыном и наследником, то его не включили в число данников. Дела в кузне шли хорошо, семья считалась зажиточной, хоть и остались они после смерти матери втроем – отец, Сава, да младшая сестра-невеста. Их город, стоявший далеко в тылу, минули бои, но как-то на постой встала проезжая сотня, отдыхающая от войны. Лихие рубаки, как это водится, считали, что мирные обыватели должны всячески ублажать их, героев и защитников. А что надо мужчинам на отдыхе, кроме доброй выпивки и сытной еды? Конечно же, женщины. Разумеется, к их услугам всегда был обоз кочевого шатерщика, а то и не одного, предоставляющего за умеренную плату всем желающим покорных рабынь. Да и вдовам не возбранялось принимать у себя солдат. Родня в таких случаях не имела права возражать, впрочем, желание самих вдов тоже часто не спрашивалось. Но испуганные забитые рабыни быстро надоели, молодых вдов в маленьком городке много не нашлось, с замужними не решались связываться даже солдаты, по законам империи за такое могли и казнить, хотя вояки, конечно, чаще отделывались десятью ударами кнута на площади.
Соседский парень, друг Савы, давно просватал его сестру, да свадьба все откладывалась из-за траура после похорон матери, а парню не терпелось жениться и получить богатое приданное, обещанное за невестой. Он-то и настоял, чтобы свадьбу не откладывали до ухода из города войск. Мол, замужнюю тронуть уже не посмеют. Поэтому девчонку не увезли к своякам в соседний город, как остальных девиц, а спрятали дома.

Как там получилось, что в сотне узнали о готовящейся свадьбе, неизвестно, но рано утром, когда невесту должны были уже забрать из родного дома к молодому мужу, во двор влетели пьяные солдаты. Многочисленная родня жениха и он сам не посмели вмешаться, а отец с Савой вдвоем ничего не смогли сделать против десятка опытных воинов. Правда, могучие кузнецы хорошо помахали молотами до того, как их свалили и стали избивать рукоятками мечей. Озверевшие от полученных ран солдаты, возможно, и не хотели убивать, но проучить непокорных кузнецов решили основательно. Поэтому, их били так, что отец Савы больше не встал, а сам Сава три дня валялся в беспамятстве в каморке старой вдовы, единственной из соседей, не побоявшейся спрятать его у себя. После этого защитники княжьей чести разорили и спалили дом и кузню, а сестру Савы увезли с собой. Вечером ее, обессилившую и избитую, в разодранном платье, привезли на пепелище и швырнули на разоренный двор.
Законы империи не признают за женщинами иного права, как быть чем-то вроде имущества мужчины. Исключение составляют только жрицы, даже если они покинули свой храм. С момента своего посвящения, они обречены на безбрачие и, в знак этого, коротко стригут волосы. Никто не посмеет посягнуть на честь жрицы без ее воли, за это ждет страшная казнь, тут даже княжьи воины не отделаются поркой на площади. Некоторыми правами пользуются и вдовы, да и то, если нет родни претендующей на опеку над ними или если эта родня отказывается от этой опеки. Если у покойного мужа не найдется мужчин-наследников, то вдова может даже стать наследницей и владелицей имущества, но случается такое крайне редко. Вдовам разрешено и любить по своему усмотрению, а принимать у себя воинов во время войны даже считается почетным долгом. А вот незамужние девицы отвечают за свою честь сами. Закон не очень интересуется их обидчиками. Если такая публично обесчещена, пусть даже просто провела ночь вне дома и не под присмотров кого-то из родни, то весь позор целиком падает на нее и, в некоторой степени, на семью. Виновник, если он простой человек, заплатит денежный штраф родителям, княжий дружинник получит оплеуху от командира, и то не всегда, знатный господин только посмеется в ответ на претензии, а девчонка, считай, пропала. Если до захода солнца никто не пожелает взять ее в жены, покрыв позор, то у такой один путь – в рабыни или наложницы. Право подыскать ей хозяина остается за старшим в роду мужчиной. Если семья не пожелает расстаться с опозоренной дочерью и готова терпеть насмешки соседей, то она становится рабыней в родном доме и надевает ошейник. Пока живы добрые родственники, жизнь такой рабыни может быть вполне сносной, но в случае смерти хозяина, она, как и любое имущество, переходит наследникам, а у тех может быть совсем иное отношение к бывшей родственнице. Впрочем, в случае смерти единственного мужчины в семье, эта участь ждет и свободных женщин. Но, если свободную девушку новые хозяева имущества обязаны опекать и, при случае, выдать замуж, а престарелую родственницу содержать достойно, то такую, опозоренную, можно сбыть с рук первому попавшемуся бродячему купцу или шатерщику за гроши. Эти самые шатерщики именно так и пополняли во время войны свои разъездные шатры, так как после постоя войск в городах всегда находилось пять-шесть девиц, которых родственники не желали больше оставлять у себя. Ибо не каждый отец согласится держать в доме опозоренную дочь и стать посмешищем в глазах соседей. Ну, а про то, чтобы взять такую замуж, и совсем речи не шло. Кто же захочет добровольно принять в дом позор. Разве что, какой забулдыга польстится на возможность втереться в приличный дом и еще помыкать новыми родственниками, пеняя им на позор жены. Если такая беда случалась в знатном доме, девицу, бывало, выдавали за простого человека, соблазнив его богатым приданным, и отправляли молодую семью жить в дальнюю провинцию, с глаз подальше. Только крестьянкам ничего, кроме трех ударов кнута на площади, и то, если местный ставленник совсем уж лютый зверь, не грозило – они и так княжье имущество, а князья своими рабами не разбрасываются.
Сестра Савы была, к несчастью для нее, вольной, и рассчитывать ей было не на что. Так как отец Савы умер, а сам он валялся в то время без сознания, бедная девушка постучалась в дом жениха, почти что уже мужа, надеясь на помощь и участие. Жених, увидев на крыльце бывшую невесту, сам вышел из дома и за косы отволок несостоявшуюся жену в сарай, швырнул ей в угол охапку соломы, как черной рабыне, и ушел, презрительно кривя губы. Наутро девицу нашли там же, в сарае. Она повесилась на старых вожжах, валявшихся в куче ненужного хлама.

Сава пришел в себя на третий день, молча выслушал известие о смерти отца и сестры, о том, что все нажитое их семьей пропало. Другого бы эти новости могли и убить, а его наоборот, подняли на ноги. Еще два дня он не выходил из каморки бедной вдовы, набираясь сил, а на шестую ночь взял лопату и пошел на родное пепелище. Откапал заветный горшок с серебром, что был зарыт в подполе, собрал во дворе то, что не сгорело в пожаре. Все уцелевшее имущество и половину денег из горшка оставил вылечившей его женщине, а на остальные купил коня и оружие, и уехал прочь из родного города. Но перед отъездом навестил бывшего друга, несостоявшегося зятя. Чем та встреча закончилась, Скорохват Кенасу не сказал, но, похоже, именно после нее не осталось у него иного пути, кроме как вступить в армию Солнца и навсегда забыть дорогу в родной город.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 17:55 | Сообщение # 27

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Так случилось, что после войны разошлись дороги побратимов. Камнетес и сам тогда не знал, чего хочет от жизни, а у Скорохвата была давняя заветная мечта – обосноваться в тихом городке, завести кузню, жениться на девице, чтобы, как мечтательно говорил он за кружкой пива, пироги пекла и сама была, как тот пирог, мягкая, пышная и сдобная. А он бы, Сава Скорохват, после честного рабочего дня, сидел бы на крылечке кузни, одной рукой держал пирог с вареньем, а другой обнимал женушку за белые плечи. Он и Кенаса с собой звал в напарники, обещая ему в жены, сестру своей неведомой крали, будто бы уже знал, где его ждет это сокровище. Кенас от такого счастья отказался, а с собой звать товарища в неизвестность не решился, подумал тогда, может быть и прав он, это и есть счастье – кузня, жена и десяток детей-погодков. И уж меньше всего после всего этого ожидал встретить старого товарища в дальнем пограничном городишке в зятьях у трактирщика, да еще мужем сопливой девчонки-подростка.

Обменявшись приветствиями и выпив, как водится, за знакомство славного сотника Скорохвата с остальным обществом, старые побратимы покинули шумную компанию и уединились в комнатке над кухней, где обитали Сава с женой. Друзьям не терпелось поговорить по душам после долгой разлуки. Юная жена Савы, совершенно счастливая таким оборотом дела, поспешно накрыла стол, поставила кувшин с вином и тихо удалилась, оставив приятелей наедине.

Кенас вкратце рассказал Саве о своих странствиях. Он не стал скрывать от старого друга и того, что эти места – его родина, и то, что намерен завтра сходить на место Деревни На Холме, так когда-то она называлась.
– Так мы теперь почти что земляки, побратим! – Радостно загудел Сава, выслушав своего товарища.
– Ты, конечно, теперь не крестьянин, свободный человек, и вполне можешь остаться жить в городе. Дело тебе найдется, а если скучно на месте сидеть, так я давно подумываю о том, чтобы снаряжать за товаром собственный караван, а не платить в три дорога купцу за доставку товаров. Но сам я не могу уехать от дел, а надежного человека в наше время найти трудно. Тебе-то, Кенас, я могу доверить даже собственную жизнь, не то что деньги и кучу барахла. Ты подумай об этом, дружище, а пока поживи у нас, сходи в свою деревню. Кстати, если я не ошибаюсь, то должно быть, там сейчас новое поселение. Во всяком случае, я в прошлом месяце ездил на охоту в горы и проезжал мимо какой-то Деревни На Холме. Говорят, ее разоряли несколько раз за войну, но всегда по новой заселяли. Очень похоже на ту, что ты описываешь. День и ночь по дороге вокруг скал, потом через лес и поле. Да и на холме старый яблоневый сад, и река там течет. Давай, завтра вместе туда и отправимся. Заодно и поохотимся!
– Спасибо, дружище. – Кивнул головой Кенас. – Если честно, я еще и сам не знаю, захочу ли я тут оставаться. Но в деревню, извини, я завтра схожу один. Тем более, что знаю туда короткую дорогу через скалы, так что коня я брать не буду. Пешком за день-два обернусь. В крайнем случае, заночую в лесу, не впервой. А на охоту мы с тобой потом съездим, можно и туда, в горы. А ты-то, бродяга, как здесь оказался? Помнится, мечтал завести кузню в центральной провинции и женушку в три обхвата?
Скорохват почесал в кудлатой башке и, усмехаясь, стал рассказывать о своих приключениях.

Поначалу он и вправду серьезно взялся за дело, пытаясь воплотить свою мечту в жизнь. Но как-то все время ему попадалось совершенно не то или не совсем то, что надо. То в городе не находилось подходящего места для кузни, то девицы были все какие-то страшненькие, да и их родственники на жениха смотрели без восторга. Семьи потенциальных невест не решались напрямую отказать бывшему легионеру, но выкуп за девок просили непомерный. И с приданым откровенно жались, жалуясь на бедность и разорение. Оно и понятно, за бывшего воина, бродягу без роду, без племени не всякий решится отдать дочь, кто его, варнака, знает, что у него на уме.
Таким образом, в поисках семейного счастья, Скорохват уезжал все дальше и дальше от столиц, а чтобы не растратить в дороге скопленные за войну деньги, нанимался, так же, как и Кенас, в охрану караванов. Постепенно, такая жизнь начала ему нравиться, и уже не особенно тянуло к мирному семейному очагу. В конце концов, думал он, осесть на одном месте и жениться никогда не поздно, а пока можно жить и так. А бабу на ночь всегда в любом городе можно найти, дело нехитрое, веселые шатры еще не перевелись.

Вот таким образом он и оказался в Горном Стане на пол года раньше Камнетеса.
Он охранял по найму обоз того же купца, возвращающегося из очередного похода в столицу, соблазнившись двойной платой. В двух днях пути от города, в заснеженной степи, на них напала банда варнаков, промышлявшая в этих местах. Бой был долгий, но охрана каравана не подвела, и вся банда была перебита. В награду охранникам достались кони и имущество побежденных врагов. Добыча оказалась на удивление богатой, тем более, что невдалеке обнаружилась груженая подвода с добром. Там же, на подводе, сидели пять связанных девчонок, похищенных варнаками для продажи. Четверо оказались крестьянками, а пятая – Наян, самая молоденькая, почти ребенок, – свободной горожанкой. Крестьянские девушки радостно встретили известие об освобождении. Их, считавшихся княжеской собственностью, после уплаты охранникам из казны небольшой премии, должны были вернуть родителям, а Наян ничего хорошего в жизни уже не ждало. По закону она стала порченной – позором семьи.
Всю дорогу до города девчонка тихо сидела на телеге, закутавшись в старый плащ кого-то из спасителей, и даже заплакать открыто не решалась. Сава ехал рядом с телегой и хмуро глядел на детскую сгорбленную фигурку. Наян молчала и, по-видимому, даже не замечала положенной возле нее лепешки. Когда ей казалось, что никто ее не видит и не слышит, она тихо скулила, как побитый щенок. Своих спасителей она боялась почти до обморока, так как, по закону, теперь каждый из них вполне мог «попользоваться добром» перед тем, как вернуть ее родителям, то есть, теперь владельцам. Молодые крестьяночки, которым ничего такого не угрожало, так как их, как княжеское добро, тот же закон защищал, вполне освоились в компании охранников и беззаботно болтали с ними всю дорогу. Они и рассказали, что городской девчонке едва исполнилось пятнадцать лет, она единственная дочь у отца, мать умерла родами. Ее похитили прямо в городе, когда она вечером задержалась у колодца и, торопясь домой, пошла не по улице, а со стороны рынка, дворами. Там ей и накинули мешок на голову, а потом вывезли через ворота в тюке одеял, перекинув через седло. Девчонка была уже просватана и свадьба назначена, а теперь, конечно, жених ее не примет.
Сава, который шел в караване за главного охранника, взял девчонку под свою защиту и запретил остальным даже думать к ней приближаться, но все равно старался не упускать из виду телегу, где она сидела. Он и сам себе не мог объяснить, почему так заботится об этой пигалице. За время войны ему таких несчастных девиц повстречалось немало. Но эта полонянка оказалась поразительно похожа на его сестренку. Такой же детский курносый нос и огромные серые глаза, полные ужаса и боли. Наверное, уже тогда, в дороге, он и принял решение, которое так круто переменило его судьбу…


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Вторник, 18.01.2011, 17:57 | Сообщение # 28

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Когда несчастный отец, под насмешки соседей, бросился к дочери, сорвал с себя тулуп, укрыл ее с головой и увел в дом, Сава молча пошел следом за ними. То, что ее отец оказался трактирщиком и владельцем гостиницы, пришлось кстати, так как куда же еще было и идти путникам с дороги. Впрочем, в тот раз приезжими и постоянными клиентами занималась служанка, а сам хозяин безучастно сидел за стойкой и хмуро выслушивал соболезнования, больше похожие на оскорбления. Посетители, не очень стесняясь его присутствия, во всю судачили об его несчастье. Кто с искренним сочувствием, но большинство с насмешкой. Говорили, что старый трактирщик всегда слишком носился со своей девчонкой, в конец ее избаловал и распустил. Надо же, из-за нее не взял себе жену после смерти ее матери, не хотел приводить в дом мачеху. Велика ли беда, если бы девчонку лишний раз и приструнили? А ведь многие отцы в городе с удовольствием сосватали бы ему своих дочерей, а он пренебрег. Вот теперь и останется без детей на старости лет. Хотя он еще может жениться, если сбудет с рук порченую дочь. Путевого мужа он ей все равно не найдет, кто же на такое добро позарится?
Большинство склонялось к тому, что отцу следует, если он желает ей и себе добра, отвезти Наян в большой город и пристроить ее в гарем к какому-нибудь уважаемому человеку. Девчонка молодая и заплатят за нее хорошо, а если повезет, то и жить она будет там лучше, чем здесь, в глуши. Сава, который кое-что знал о гаремных нравах, только зло усмехался, слушая эти разговоры, но до поры ни во что не вмешивался. Чашу его терпения переполнило появление кандидата в женихи для несчастной девчонки.

В трактир шумно ввалилась толпа оборванцев с пропитыми лицами. Они уже были хорошо разогреты вином и, посмеиваясь, сразу направились прямо к хозяину. Не дойдя до него нескольких шагов, компания загорланила и вытолкнула вперед щуплого мужичонку с замызганной плюгавой бороденкой, испитым опухшим лицом и бесцветными маленькими глазками. Он, криво усмехаясь коричневыми обломками зубов, стащил с головы рваную шапчонку и небрежно поклонился трактирщику:
– В общем, согласный я, Скибан, покрыть твой позор. – Нахально начал он под одобрительный шум своих дружков. – Если, конечно, ты нальешь по полному кувшину вина моим товарищам и пообещаешь накормить и напоить нас всех сегодня по совести. А на меня сегодня же перепишешь половину своего добра. Я думаю, это будет справедливо. Так как булочник своему сыну запретил даже мимо твоего дома ходить, да и никто больше не согласится породниться с варначьей данью. А мне, что ж, мне все равно. – Он победно оглянулся на замолчавших при первых его словах немногочисленных посетителей и добавил. – Ну, тестюшка, иди, зови девку, пусть порадуется, и пошли к ставленнику, дарственную и свадебную грамоты оформлять, а то день-то зимой короткий, не успеем…
Сава видел, как потемнело от негодования и стыда лицо трактирщика. Но несчастный отец сдержал гнев, и вместо того, чтобы вытолкать нахала взашей, тяжело вздохнул и низко опустил голову, уже готовый согласиться. Видимо, решил, что это единственный выход для его несчастной дочери. Хоть и повиснет на шее забулдыга-зять, и половину имущества пропьет, как пить дать, но зато любимой дочке не придется рабский ошейник надеть.
Вот тогда-то и поднялся Сава из-за стола. Одним движением руки смел со своего пути друзей «жениха», а его самого могучим пинком отшвырнул в угол. Опустился, по старинному обычаю, на одно колено перед онемевшим трактирщиком и попросил того выдать его дочь-красавицу за него, сотника Саву Скорохвата. А чтобы будущий тесть не подумал, что прохожий бродяга-голодранец позарился на его деньги, вытащил на общее обозрение заветный кожаный кошель с золотом и попросил принять его в долю со своим капиталом. Кто его знает, о каком муже для своей дочери мечтал трактирщик, но после забулдыги-пропойцы предложение Савы он принял не раздумывая, и даже с радостью.

Чуть не бегом побежали они в дом к княжьему ставленнику и заявили о том, что у «порченой» девицы нашелся жених, и по обычаю еще до ночи сыграют свадьбу, покрыв ее позор. Ставленник, человек не злой, даже обрадовался такому обороту дела и быстро выправил все положенные бумаги, не взяв лишнего. Тем временем в трактире наспех готовились к свадебному обряду и искали по городу сваху, согласную его провести. Нищая вдова с самого края улицы за солидную плату согласилась приготовить опозоренную невесту для нежданного жениха.
Девчонка, испуганная до обморока, конечно, не посмела возражать и только тихонько плакала в своем углу, что, впрочем, было вполне прилично, так как невеста и должна по обычаю горевать перед свадьбой. Сваха, как положено в таких случаях, в отведенной молодоженам комнате привязала обнаженную невесту к кровати за ноги и за волосы, а так как девица была «порченная», три раза ударила плетью, оставляя на груди и животе кровавые следы. После чего, криво усмехаясь, позвала жениха и вручила ему окровавленную плетку. На том весь обряд и закончился.

Поначалу и молодая жена, и ее отец, и их домашние откровенно боялись неожиданно обретенного родственника, но Сава, несмотря на буйный нрав, никогда не проявлял его с близкими. Зато очень быстро заткнулись все недоброжелатели их семьи и, заодно, заткнули своих жен и дочерей, так как Скорохват никогда не разбирался с женщинами, справедливо полагая, что за них должны отвечать мужчины, а с теми уже особо не церемонился. Дела в трактире, благодаря удвоению капитала, тоже пошли все лучше и лучше, на зависть соседям. Сава с тестем расчистили гостиничный двор, построили большую удобную конюшню, куда за плату стали брать на постой лошадей, отремонтировали ветхие сараи и амбары. При конюшне Сава оборудовал и небольшую кузню, хоть из-за этого пришлось долго выяснять отношения с соседом-кузнецом, который очень нервно реагировал на неожиданную конкуренцию. Да и торговля пошла бойчее. Тесть и зять договорились с купцом, чтобы он привозил им большие партии товара по заказу, купили еще трех рабов и наняли больше работников, словом, вскоре дом трактирщика, назло недоброжелателям, стал самым богатым на улице, и даже местная знать уже здоровалась с ними уважительно, почти что, как с равными.
Растущее богатство трактирщика, как это частенько бывает, мешало спать многим его бывшим друзьям и кумовьям. Даже те, кто готов был сочувствовать ему в несчастье, не простили внезапно свалившейся удачи. Особенно злились те, кто и сам потерял дочерей в результате такой вот «порчи». Они продали своих девчонок в гаремы, не найдя им мужей или не пожелав принять в свою семью забулдыг-нахлебников, а у Наян, этой сопливой, похожей на кузнечика, избалованной, по их понятиям, дочки трактирщика, нашелся вполне приличный муж. И ведь не лупит ее смертным боем, не попрекает варначьей ночью, хотя все права на это имеет, любой другой так бы и сделал. А этот, наоборот, балует, не хуже дурака-отца. Наглая девчонка, вместо того, чтобы плакать день и ночь и черным платком лицо от стыда перед людьми закрывать, уже и забыла, какой на ней несмываемый позор. Бегает, как ни в чем не бывало по городу в обновках, хвастается подружкам мужними подарками, а те, дуры, только вздыхают от зависти.
Некоторые уже просят отцов, чтобы и им мужей нашли из бывших легионеров – бродяг и варнаков. За такие разговоры родители девок нещадно секут, а на трактирщика смотрят волками. А больше всех лютует булочник, несостоявшийся сват. Его младший сын после того случая в скоре завербовался в охрану каравана и ушел из дома, дочка вышла замуж за своего, городского, да неудачно. Муж ее стал выпивать, забросил ремесло и часто таскал за косы женушку по двору, попрекая, почему-то, не чем-нибудь, а бывшей девичьей дружбой с той же Наян. Да тут еще и сам трактирщик отказался от услуг бывшего кума – завел собственную пекарню при трактире по совету зятя. Словом, недоброжелателей у семьи в городе было немало, и если бы Саву в потасовке убили, то много нашлось бы желающих порадоваться их горю.

Похоже, Скорохват все-таки нашел свое счастье, хоть и не там, где думал. Об этом Кенас откровенно спросил его, выслушав рассказ о необычной женитьбе товарища. То, что его друг взял жену из «порченых», Кенаса не особенно удивило. За войну они, повидав многое, к таким вещам стали относиться гораздо проще, чем обыватели. На его откровенный вопрос Сава только почесал в затылке и развел руками:
– Должно быть, так оно и есть. Тесть мне попался мировой, прямо скажу. Да Скибан мне теперь, скорее, как брат. Разница-то у нас всего лет десять, ладим мы с ним хорошо. А Наян девчонка еще. – Сава расплылся в довольной улыбке. – Вначале, когда я подходил только, она чуть в обморок не падала, а потом, ничего, привыкла, дичиться перестала. Так за мной и бегает. Да, по чести сказать, у меня рука не поднимается ее наказывать, как мужу положено. Была бы хоть баба, а так, дите несмышленое. Местные на меня еще и за это косятся. Покоя им нет, что я балую ее, да прошлым не попрекаю. А чего с нее взять? Варнаки ее силой увели, где бы ей от них вырваться. А то, что молчала, когда мимо стражников из города везли, так попробуй связанная подергайся, если нож у горла. Эти, что по углам шепчутся, сами бы в таком положении обделались и пикнуть не посмели, а ее укоряют. Я тут поговорил кое с кем из особо озабоченных, намекнул, что если не замолчат, я сам из них гаремных красоток сделаю, помогло.
Кенас, который хорошо себе представлял, как «намекает» Сава, расхохотался. Но все-таки предостерег:
– Ты бы все-таки поосторожней с намеками. А то, не ровен час, нарвешься, как сегодня.
Сава пренебрежительно махнул огромной ручищей.
– Второго Камнетеса на свете пока что нет, а у меня здесь одно развлечение – размяться с проезжими бродягами, да потом вечером с ними же мировую выпить. С дружиной здешней мы уже на всех праздниках силами померились и подружились, прочие горожане меня боятся. Обзывай их, как хочешь – молчат, да друг за друга прячутся. Скучно с ними. С кузнецом тоже уже все выяснили. Он поначалу из-за кузни на меня косился, подрались пару раз. Хороший мужик, крепкий. Я с ним по-честному кулаками махал, без приемов воинских. Так что с ним мы тоже теперь друзья. Тем более, что я за семь лет забыл кое-что из ремесла, пришлось к нему на поклон идти, просить научить уму-разуму. Он это оценил, да еще то, что я в кузне больше для своего удовольствия с железяками вожусь, да коней подковываю, что в конюшне у нас стоят, а все остальные работы по-прежнему его остались. А так тут тоска смертная, особенно зимой, когда снегом заносит так, что ворота городские только к обеду откапывают, чтобы открыть. Я тогда от тоски только в кузне и спасаюсь. Вначале выковал себе меч, да кольчугу знатную, сам и не знаю, пригодятся ли когда. А теперь всякие мудреные безделушки мастерю. Решетки узорчатые, да картинки на стену. – Сава смущенно хмыкнул, как бы извиняясь перед старым товарищем за такую слабость. – Раньше-то я такими глупостями не занимался, но со скуки, чего не придумаешь… Вон, видишь. – Сава показал на искусно выполненную чеканку с изображением быка на стене над причудливой каминной решеткой.
Бык был как живой, несмотря на небольшой, в две ладони, размер фигуры, и чем-то неуловимым напоминал самого мастера.
– Самая первая моя картинка. – Самодовольно сказал тот.
Полюбовавшись Савиным искусством, друзья переключили свое внимание на вино, самое лучшее, которое только нашлось в подвалах трактира, и просидели за ним глубоко за полночь, вспоминая прошлые сражения и погибших или бродящих где-то по дорогам друзей.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
СычикДата: Вторник, 18.01.2011, 19:35 | Сообщение # 29
Полусотник
Группа: Дворяне
Сообщений: 810
Награды: 0
Репутация: 2443
Статус: Оффлайн
Спасибо за продолжение.
Буду ждать дальше. Интересно. )))



Я - ангел. Только жить приходится в мире с дрянной экологией.
Cообщения Сычик
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
al1618Дата: Среда, 19.01.2011, 22:33 | Сообщение # 30
Сотник
Группа: Огнищане
Сообщений: 2378
Награды: 0
Репутация: 1590
Статус: Оффлайн
Quote (Иринико)
Правда, могучие кузнецы хорошо помахали молотами до того, как их свалили и стали избивать рукоятками мечей. Озверевшие от полученных ран солдаты

попытался представить рану от молота... воображение отказало biggrin
а так "+" несомненно


"Кто может - делает, кто не может - учит, кто не может учить - управляет" (с) Народ
"Учу управленцев управлять - искренне Ваш, бизнес-консультант" (с) :)
Cообщения al1618
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Среда, 19.01.2011, 22:50 | Сообщение # 31

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Quote (al1618)
попытался представить рану от молота... воображение отказало biggrin

Ну, проломленная башка например biggrin
Но вы правы - тут косяк, конечно....


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Четверг, 20.01.2011, 17:32 | Сообщение # 32

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Наутро Сава пошел проводить Кенаса к городским воротам. Там-то и встретил он рыжую девчонку в первый раз. Не то, чтобы уж очень она заинтересовала Кенаса, но почему-то сразу бросилась в глаза в толпе высокая для девушки, ладная фигурка в простом, домотканом льняном балахоне, перехваченном в тонкой талии витым немудрящим пояском. Вокруг почти все женщины, от сопливых девчонок, до старух, были одеты примерно так же. Из-под чистенького белого платка, повязанного по-девичьи вокруг головы, виднелась толстая, в руку, рыжая, как беличий хвост зимой, коса.
От остальных женщин она отличалась тем, что вопреки обычаю, ее не сопровождал никто из мужчин, да еще, пожалуй, походкой. Она шла легко, как будто танцуя, казалось, почти не касаясь земли, в каждом ее движении чувствовалась упругая, какая-то кошачья грация. Кенас однажды уже видел такую летящую поступь, только не сразу вспомнил, где. А когда вспомнил, удивился. Так же двигались танцовщицы-акробатки из княжьих наложниц, привезенные специально к войскам на Праздник Великого Перемирия, устроенный в честь окончания войны. Эти танцовщицы тогда стали гвоздем праздника, и поразили суровых вояк своим невиданным искусством. Казалось, что это не живые люди, а бестелесные тени, так стремительно носились они по помосту, сбитому наспех для такого случая, выделывая немыслимые пируэты, лишь слегка касаясь грубых досок кончиками пальцев ног. Потом, после выступления, когда они шли к ожидающей их закрытой повозке под суровым присмотром специально приставленных угрюмых евнухов, Кенас и увидел в их движениях эту кошачью грацию, прямую спину и отведенные назад плечи.
Крестьянки, простые горожанки, да и знатные столичные дамы так не двигались, даже близко не получалось, а вот у этой рыжей получилось. Это было странно и сразу бросалось в глаза, хотя вряд ли она сознательно стремилась обратить на себя внимание. Тем не менее, на полупрозрачную княжескую акробатку она тоже совсем не походила. Те девчонки выглядели совсем уж заморышами, казалось, им не больше двенадцати лет, а у этой и рост и стать почти, как у юноши. Да и откуда тут взяться княжеской наложнице, их охраняли, как войсковую казну, а тех, что старели и больше не годились для услады князей, оставляли доживать прислугой, прачками, швеями, да няньками. Даже дряхлой старухе не было выхода из княжеского дворца иначе, чем на тот свет, если такая не в состоянии была больше работать, то ее душили шелковым шнуром приставленные к гарему евнухи. Женщины, имевшие хоть раз в жизни доступ в княжьи покои, не могли уже жить среди простых смертных, это был закон, за соблюдением которого строго следили на протяжении веков.

Сава проследил за взглядом Кенаса и усмехнулся:
– Что, и тебя задела рыжая кошка? Смотри, тут кое-кто хотел ее сосватать, да отступился. Во-первых, приданое хорошее за ней не возьмешь, а во-вторых, с ведьмой связываться побоялись. – И, отвечая на немой вопрос Кенаса, пояснил. – Она живет с жрицей какой-то. То ли это ее мать, то ли просто воспитательница. С месяц назад они тут появились. Пришли сами по себе, без обоза. Эта жрица, вроде бы, умеет лихим людям глаз отводить, поэтому и не тронули их в дороге. Деньги у них какие-то есть, во всяком случае, вначале они у нас в гостинице остановились, но не на долго. Старая жрица пошла к Ставленнику, о чем-то там с ним говорила, и в тот же день они с этой рыжей в дальнюю деревню ушли жить, говорят, староста им там хибару отвел. Они свободные, на земле не работают, провизию у местных покупают, а раз в пять-шесть дней эта рыжая непременно сюда, в город, приходит. Видно, и сейчас, переночевала и назад спешит.
– Одна ходит? – Не поверил Кенас. – И до сих пор ее никто не украл? На таких рыжих спрос большой, ее продать можно вдвое от обычной цены. Особенно, если поближе к столицам отвезти.
– Вот именно. – Кивнул Сава. – Ходит уже какой раз. И хоть бы что. Может быть, и правда, ее жрица ведьма. Вот и она научилась. Та вообще странная, хотя жрица все-таки, чего еще от нее ожидать? Когда она у нас жила, наши бабы боялись ей в глаза глядеть, говорили, у нее в глазах – бездна. Не знаю, я ничего такого не заметил, а бабьи языки, сам знаешь, без костей. Только на старуху она не похожа, хотя и видно, что не молодая уже. Они, между прочим, как раз в той деревне и живут, куда ты собрался, так что, если встретишь, сам увидишь. Но по мне, так лучше с такими дел не иметь, кто их, жриц, знает…


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Четверг, 20.01.2011, 17:33 | Сообщение # 33

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Пока они остановились поговорить у ворот со стражниками, которые уже слышали о том, что в город пожаловал друг Савы, легендарный Кенас Камнетес, о котором многие были наслышаны еще в войсках, рыжая девчонка вышла из города и свернула направо от ворот. Кенас с удивлением увидел, что она направляется к той самой горной тропе, ведущей через скалы. На руке у нее висела огромная корзина, но, казалось, она даже не чувствует ее немалого веса. Интересно, как это она собирается пробираться по камням, где не каждый мужчина может пройти с тяжелой поклажей.

Когда Кенас и сам пошел в ту сторону, девчонки уже не было видно, но он с удивлением заметил, что почему-то все еще думает о ней. За проведенные на войне годы, Кенас привык относиться к женщинам просто, как к чему-то приятному, но не самому необходимому. Хорошо, когда они есть, но, в случае чего и обойтись можно. Впрочем, какая-нибудь все равно попадется. Он никогда не был с ними груб и не брал их силой. Но никогда и не привязывался к ним, так как у него на это просто не было времени, да и желания. К своим коням он испытывал большую душевную привязанность, чем к женщинам, с которыми делил ложе, порой горевал, как по близкому другу, если терял скакуна в бою. В конце концов, конь становился его боевым товарищем, от него часто зависела жизнь, а женщины, что ж, они были всего лишь приятным развлечением на отдыхе. Он не запоминал их лиц и не особенно задумывался, как они жили до встречи с ним, и что стало с ними потом. Как не задумывается проезжий гость о судьбе трактирщика, налившего ему кружку вина. Довольно того, что он не трогал девиц и замужних, а с остальными всегда честно расплачивался. Даже иногда подкармливал шатерных девиц, зная, что все ценные подарки у них все равно отберет хозяин. Жениться, в отличие от Савы, он не собирался. Зачем вешать себе на шею еще и какую-то бабу, о которой надо будет заботиться, одевать, кормить. Заводить детей Кенасу тоже не хотелось. После того, как много лет назад он потерял в один день всех родных, то дал себе слово, что никогда не свяжет себя с кем-нибудь столь же прочными узами. Он чувствовал, что рождение ребенка, его родного ребенка, моментально сделает и его, Кенаса, беззащитным и слабым перед безжалостным миром. А он не мог себе позволить быть слабым. Тот, кому есть что терять, перестает быть воином и гибнет тем быстрее, чем сильнее его желание выжить. Нет, он, Кенас Камнетес, пройдет свой путь до конца и погибнет, когда придет его время, без сожаления.

Да если бы и взбрело ему в голову осесть здесь, как предлагал его друг Сава, и жениться, то взял бы он себе совсем другую женщину – спокойную, тихую, домашнюю, а не такую рыжую кошку.
Кенас усмехнулся. С чего это он задумался обо всем этом? И почему решил, что рыжая не спокойная и не домашняя? Какие же еще могут быть девушки, если они, конечно, не жрицы, воспитанные в храме. А эта явно не жрица – у тех волосы обрезаны не длиннее плеч. И, вообще, какое ему-то дело до странной девицы? Скорее всего, он нагонит ее в ущелье, еще и вытаскивать из расщелины, наверное, придется, хорошо, если не с переломанными ногами, а то тащи ее тогда на себе в город.

Но он ошибся. В ущелье девицы не было. Когда он вышел в степь, то с удивлением увидел ее вдалеке. Все так же легко она шла к кромке леса, где скрывалась дорога. Кенас отметил, что расстояние между ними не только не сократилось, но как бы и не увеличилось. Похоже, горная тропа нисколько не замедлила ее движения. Подивившись на шуструю девчонку, Кенас поспешил следом за ней. Против своего собственного желания, он ускорил шаг и почти перешел на бег, невольно стремясь догнать рыжую. Когда она скрылась в лесу, Кенас ощутил какое-то непонятное беспокойство, и с удивлением понял, что тревожится за нее. Ему бы было много спокойней все время видеть перед собой ее гибкую фигурку.

Кенас уже почти подбегал к лесу, когда неожиданно рыжая вылетела прямо ему на встречу. Узкая юбка была распорота по швам с двух сторон до самых бедер и, развеваясь сзади двумя клочками ткани, совершенно не скрывал длинные стройные ноги. Но девчонка, не обращая на это внимания, бежала ровно и уверенно. В руках у нее уже не было корзинки, а белый девичий платок остался где-то в кустах на лесной тропе. Коса растрепалась и превратилась просто в копну всклокоченных рыжих волос, но в красивом лице не было даже тени испуга. Скорее, какое-то задорное веселье. Кенасу показалось, что сейчас она с разбегу налетит на него, и он уже собирался раскинуть в стороны руки и поймать эту сумасшедшую, но, в последний момент, девчонка сделала какое-то неуловимое движение в сторону и, не замедлив своего бега, легко обогнула его, как досадную помеху на пути.
Кенас даже не сразу понял, что случилось, и схватился за свой меч только тогда, когда увидел и услышал, как следом за ней из гущи леса выскочили с улюлюканьем преследователи. Семеро здоровых мужиков в тяжелых дорожных сапогах, кожаных штанах и грубых куртках, с боевыми мечами в ножнах. Сомнения не оставалось, варнаки из бывших легионеров, такие же бойцы, как и сам Кенас. Видимо, на этот раз рыжей ведьме не удалось отвести им глаза.
Несмотря на то, что бежали они тяжелой мерной поступью и, казалось, не очень торопились, шансов убежать у девчонки, явно, не было. Откуда бы научиться девице рассчитывать свои силы при беге, да и какие могут быть силы у женщины? А эту тяжелую неспешную манеру бега старых воинов Кенас знал хорошо. Он и сам умел бежать так при полном обмундировании хоть сутки, не замедляя темпа. Легконогая девчонка не сможет долго выдержать эту гонку. До скал далеко, да если она и сумеет до них добежать раньше, чем преследователи нагонят ее, то по камням ей далеко не уйти, а эти способны и там не снижать скорости. Больше шансов у девчонки было бы в лесу. Там, если бы ей сильно повезло, еще можно было спрятаться где-нибудь под кустами, хотя тоже вряд ли, нашли бы по следам.
Прежде, чем Кенас успел все это подумать, он уже выхватил свой меч и преградил дорогу ее преследователям. Если девчонка окажется достаточно шустрой, то, возможно, сумеет убежать. Пока они его не убьют, он их мимо себя не пропустит. А то, что рано или поздно это произойдет, он не сомневался ни одной секунды. Семеро опытных бойцов, это все-таки даже для него, слишком. Конечно, ему и раньше приходилось драться с превосходящими силами противника, но сейчас он был один посреди поля. И резервная сотня не подойдет в последний момент и, главное, некому прикрыть спину. Эх, если бы был с ним верный друг Сава! Вдвоем у них бы были неплохие шансы. Или, хотя бы, повезло встретить этих варнаков около скал – на узкой тропе можно было бы сдерживать и десяток врагов … Но никто не может заранее предугадать, где ждет его судьба и в каком бою суждено сложить голову во славу Брана. Кенас не сожалел о том, что вступился за рыжую – в конце концов, он погибнет от меча и, значит, уже до заката встретится со своими побратимами в небесном Легионе. Но и не один он туда отправится, пожалуй, прихватит с собой в компанию не одного из этой семерки, если пожелает Бран взять к себе в войско таких разбойников…

Сколько прошло времени, Кенас не мог бы сказать, но чувствовал, что уже немало. Должно быть, уже далеко убежала рыжая, да и оставшимся в живых варнакам будет не до нее, когда все кончится. Двое его противников уже лежали в дорожной пыли. Один, видимо, вожак, что первый, не дожидаясь товарищей, кинулся на Кенаса, недооценив, что за противник на этот раз встретился ему на степной дороге, был убит сразу, в первую минуту боя. Остальные уже оказались умнее, попытались обойти его со спины, взять в клещи. Но Кенас хорошо владел искусством держать врага на одной линии, не позволяя зайти себе за спину, и заставить оборонявшегося крутиться в разные стороны. Второй варнак получил смертельную рану как раз, когда попытался это проделать.
Если бы перед ним были неопытные мальчишки, из тех, кто дома научился владеть мечом за плату, для того чтобы наняться в охрану каравана, Кенас давно бы уже шел дальше, сожалея о зря потраченном времени. Но эти бойцы, явно, были не новичками. Они уже поняли, что встретили мастера меча, но, так же, как Кенас их, оценили его шансы и теперь брали на измор, не давая передышки, правильно распределяя силы, отдыхая по очереди и пытаясь притупить его бдительность. Уважая его выбор, они не тратили время на ругань и попытки договориться, видимо поняли, что он будет биться до конца. Кенас знал, что скоро он потеряет темп и не сумеет вовремя уловить очередную атаку противника, пропустит смертельный удар, но знал так же, что не побежит прочь и не отступит. Не за тем ввязывался в драку.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Четверг, 20.01.2011, 17:40 | Сообщение # 34

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Каждый из его врагов уже имел на себе отметины его меча, не на столько серьезные, чтобы охладить их пыл, но достаточные, чтобы подстегнуть их злость и желание добраться до него. Он и сам уже получил несколько незначительных царапин, но боли не чувствовал, только холодную ярость и решимость убить хотя бы еще одного. Двое из семи, это все-таки маловато для достойной встречи у Брана. Сделав обманный выпад, он, наконец, нанес и третий смертельный удар, уже понимая, что это – последний. Но вложил в него слишком много сил и невольно открылся для того, кто стоял слева. Варнак не пропустил свой шанс. Краем глаза Кенас еще успел заметить, как меч врага стремительно несется к его плечу. Он уже понимал, что отбить этот удар не успеет.
Но что-то в последний момент пошло совсем не так, как ожидали варнаки, да и сам Кенас. Смертельный удар не рассек кожу, с хрустом ломая кости и рассекая сухожилия. Послышался предсмертный хрип, бульканье, и что-то рыжее стремительно мелькнуло у Кенаса перед глазами. Сам он почувствовал легкий толчок в плечо и удар под колено, и тут же почему-то оказался сидящим на дороге в пыли. За всю свою воинскую карьеру Кенас Камнетес не падал так нелепо и позорно, не терял равновесия, если уж стоял в боевой стойке. Но то, что он увидел дальше, превзошло вообще все когда-либо виденное им. На том месте, где только что стоял он сам, тенью металась между оставшимися тремя варнаками рыжая девчонка. Ее распоротый балахон вился вокруг ног, взметаясь, как языки пламени. Четвертый же их товарищ, тот самый, чей меч только что угрожал Кенасу страшным ударом, дергался в предсмертной судороге в пыли с перерезанным от уха до уха горлом. Меч варнака каким-то образом оказался в руке у рыжей, и она управлялась с ним совершенно невообразимым образом. Тяжелое оружие вертелось в изящной девичьей ручке, как легкий веер из невесомых перьев. Глаз не улавливал движения клинка, казалось, она вертит одновременно, по меньшей мере, десятком мечей, танцуя страшный танец смерти. В левой руке рыжая бестия сжимала кинжал, действуя им с не меньшим успехом, чем мечом. Растерявшиеся в первый момент от напора сумасшедшей девчонки, варнаки с возмущенным ревом кинулись на нее, уверенные в своем праве убивать. Они даже забыли про Кенаса, так оскорбил их вид женщины, смеющей бросить вызов их силе. Но тяжелые разящие удары рассекли только воздух. Девчонка в своем странном танце каким-то чудом проскользнула между смертоносными клинками и, взмахнув руками, как крыльями, казалось, только чуть коснулась кинжалом шеи одного из нападавших, а второй в стремительном броске сам налетел на ее меч. Первый повалился в пыль, хватаясь руками за окровавленное горло и суча ногами, а второй замер на месте, с невыразимым удивлением глядя на клинок, глубоко вошедший в его грудь. Рыжая обманчиво-легким движением, вытащила окровавленный меч, давая возможность грузному телу поверженного противника безжизненно рухнуть к своим ногам, и повернулась в сторону последнего из бандитов. Похоже, у малого в этот момент сдали нервы. Видимо, он решил, что имеет дело не с человеком, а с духом или воплощением одной из легендарных охранниц мрачного царства Нуна. Да и трудно было его за это осуждать. Кенас и сам почувствовал, как шевелятся у него волосы на затылке, и холодеет спина. Варнак же с диким криком кинулся прочь, но в воздухе сверкнул узкий клинок и вошел точно под основание черепа. Беглец сделал по инерции еще несколько шагов и рухнул в пыль, царапая пальцами землю в предсмертной агонии. Девчонка отбросила в сторону меч и не спеша подошла к упавшему. Она легко выдернула кинжал из раны, обтерла его об одежду своей жертвы и повернулась к Кенасу, все еще растерянно сидящему на дороге.
– Ты в порядке, герой? – Спросила она, закалывая свое смертоносное оружие в волосы, как заколку. Только тут Кенас заметил, что ее голову обхватывает ремешок, а в растрепавшуюся косу вплетены узкие кожаные ножны.
Голос у рыжей бестии звучал переливчато, как ручей, а огромные глаза зеленели, как изумруды в княжеской короне, обрамленные черными длинными ресницами. Брови тоже оказались черными и тонкими, как нарисованными, довольно редкое сочетание при огненно-рыжих волосах. Да, за такую красотку можно было получить с торговца рабами приличную цену, слегка обалдело подумал Кенас. Вот только остальные ее таланты явно не входят в перечень необходимых для гаремной невольницы. Впрочем, глядя в эти ясные, слегка насмешливые глаза, трудно было представить, что всего минуту назад она легко убила четверых воинов. Только распоротые чуть ли не до пояса полы балахона все еще бесстыдно обнажали длинные загорелые ноги до самых бедер. Кенас почему-то не мог оторвать взгляд от этих ног, хотя и понимал, что ведет себя глупо. Девица перехватила его взгляд, но даже и не подумала смутиться или как-то прикрыть свою наготу. Хотя даже рабовладельцы, демонстрируя свой товар, никогда не посмели бы публично показывать ноги рабынь. Законом империи разрешалось обнажать женщину только выше пояса, а голые ноги считались оскорблением общественной нравственности. Девушку или женщину, что не позаботится одеть достаточно узкую юбку и допустит, чтобы порыв ветра хоть на секунду задрал ее подол выше середины лодыжки, вполне могут объявить порченой, наравне с похищенной варнаками. И уж во всяком случае, заклеймят позором. По этому модницы в центральных провинциях одевали под широкие новомодные юбки пышные кружевные шаровары или привязывали подол шнурками к пряжкам башмаков, от греха подальше. А эту ведьму подобные мелочи, похоже, совершенно не беспокоили. Она с явным удовольствием оглядела свои голые бедра и совершенно по-мужски подмигнула Кенасу:
– Нравятся? Даже и не мечтай!
Чтобы не чувствовать себя совсем уж дураком, Кенас выругался сквозь зубы и резким движением вскочил на ноги. Не хватало еще, чтобы эта рыжая кошка предложила ему руку! Судя по всему, она вполне способна и на это. Она вообще почему-то злила и раздражала его ужасно. Как будто не он застал ее с голыми ногами, а она уличила его в чем-то стыдном. В этой ведьме, казалось, вообще не было ничего привычно-женского. Даже взгляд – открытый, слегка насмешливый и как будто оценивающий – ни одна женщина, а тем более девушка, не посмела бы так смотреть на постороннего мужчину.
Впрочем, сейчас рыжая совсем не выглядела милой юной девчонкой. Возможно, как раз из-за этого взгляда, более приличествующего воину. Но, похоже, она и была воином, хотя о таком чуде, как женщина-воин даже сказок не слагали, разве что старое придание о стране Ситалинии, в которой правят крылатые женщины. Но про них говорилось, что они огромны и уродливы, поэтому ненавидят мужчин и в основном заняты тем, что стерегут мертвых в загробном мире. Эта девица совсем не была похожа на крылатую великаншу. Чтобы скрыть неприличное для воина замешательство, Кенас усмехнулся как можно более небрежно и швырнул ей свой плащ, в тайне надеясь смутить:
– Прикройся.
– Ну, если это тебя так разволновало… – Нахально сверкнула в ответ рыжая белоснежными зубами, но все-таки обернула полотнище вокруг пояса.
– Так это ты – сын Солнца? – Неожиданно проговорила она, как будто раздумывая. – Галла сказала, что ты придешь сегодня.
– Я – Кенас Камнетес. – Хмуро ответил Кенас, все еще чувствуя странное смущение и от этого еще сильнее раздражаясь. – И я не знаю никакой Галлы.
– Естественно. – Спокойно улыбнулась ему в ответ рыжая. – Ты еще много чего не знаешь. Своей судьбы, например. Но ты идешь, чтобы ее узнать. Галла тебя ждет.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 23.01.2011, 14:25 | Сообщение # 35

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
– Так ты Азура?! – Воскликнул Кенас. Конечно, это все объясняло. Азура, посланница бога Брана, мудрая сова, что сидит на плече бога и, по его повелению, является смертным воинам, чтобы направить их на верный путь. Она может принимать любые обличия – старика, ребенка, воина или юной девы. Правда, в легендах ничего не говорилось о деве-воине, но кто их, богов, знает, что им придет в голову? Это открытие неожиданно не столько обрадовало Кенаса, как огорчило. Значит, эта рыжая ведьма всего лишь сова…
– Я что, похожа на щипаную курицу? – Скривилась девица, как будто услышав его мысли. – Тоже мне, сделал комплемент девушке. – Она подошла и неожиданно хлопнула его по плечу. – Приди в себя герой. Меня зовут Лекса. Перьев у меня нет и, выкинь из головы всякую чушь. Брану делать больше нечего, как сов дрессировать. И вообще, пошли, что ли. Если я не ошибаюсь, у этих варнаков в лесу в схроне остались лошади и пленницы. Им, думаю, совершенно не обязательно говорить всей правды. Я имею ввиду пленниц, а лошадям все равно. – Добавила она. – Скажешь, что убил варнаков сам. И так деревенские мимо нашего дома ходить лишний раз опасаются. Хотя, вообще то, мне наплевать, но Галла не хочет лишних разговоров…
Кенас никогда особо не верил в сказки про богов и их посланцев, настоящий воин должен прежде всего полагаться на себя и свой меч, а боги, они боги и есть, после смерти, когда попадем к ним на суд, тогда и будем разбираться. Но теперь он уже не знал, что и думать. Эта девица, Лекса, совсем заморочила ему голову. Если она не Азура, то кто? На смертную женщину тоже не очень-то похожа. Да и говорит как-то странно, не по здешнему. Но кем бы она ни была, не гоже ему, Кенасу, показывать свою слабость. Если богиня, то тем лучше. Кенас даже усмехнулся. Если он, Кенас Камнетес, понадобился богам, то надо попытаться извлечь из этого как можно больше пользы для себя. Боги, как привык он думать, когда появлялся досуг вообще подумать о таких вещах, это что-то вроде князей, и если они обратили свой взор на смертных, значит, чего-то от этих смертных хотят. Возможно, тоже завербовать в свою армию. А на что еще он годится? Что же, воевать он привык, дело знакомое, надо только условия выговорить повыгоднее, он себе цену знает. Решив так, Кенас совершенно освоился с присутствием Лексы, но вопросы ей решил больше не задавать. Раз она его нашла, значит, сама скажет, что ей надо, или эта ее Галла. Возможно, Галла доверенная жрица и ее дело вести разговоры с такими, как Кенас.
Поэтому, продолжая светскую беседу, он спросил совсем не о том, что его занимало больше всего:
– И многих ты убила в этом месяце?
Лекса пренебрежительно дернула плечом:
– Кроме этих, только одного. Я не люблю убивать, всегда можно просто убежать. От этих бы я тоже убежала. В лесу бы они меня не догнали. Но я должна была убедиться, что ты тот, кто мне нужен, да и девчонок оставлять жалко. Наверное, их прихватили на дальнем поле.
– А если бы они погнались за тобой верхом? – Спросил Кенас. Разговор его неожиданно заинтересовал.
– А они всегда верхом. – Совсем по-девчоночьи хихикнула Лекса. – Но я слово тайное знаю, кони их сбрасывают. А этих еще и раздразнила, как гусей, так что погнались они за мной всей компанией. Обычно за мной бегут двое-трое. Бывает забавно.
Кенас недоверчиво поглядел на свою спутницу, но потом все-таки решил, что она не обманывает. Вполне возможно, что для этой девы-воина такие приключения действительно всего лишь забава. Как воинские турниры для мальчишек из его сотни. Он усмехнулся и поинтересовался:
– И что, каждый раз находится добрый прохожий, который дает тебе свой плащ? Или приходишь в деревню с голыми ногами?
– Вообще-то, я ношу с собой иголку с нитками. – Просто ответила она. – Но с плащом, конечно, удобней. С детства терпеть не могу шить, готовить и стирать. Достало меня уже это рукоделие.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 23.01.2011, 14:27 | Сообщение # 36

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
За разговором они вошли в лес и вскоре оказались около тропы, отходящей от основной дороги в чащу леса. Было видно, что проделана она совсем недавно, видимо, этими самыми варнаками. Два куста были выкопаны с корнями и лежали в стороне. Если завести по такой тропе в чащу коней, а потом поставить на место кусты и притоптать землю вокруг них, то вход в варначий схрон с дороги можно и не заметить. Конечно, такое убежище останется скрытым только день-два, пока не начнет вянуть и осыпаться листва, но дольше варнаки в таком месте и не останавливались.
На этот раз разбойники только начали свою работу и еще не успели достаточно расчистить пространство в глубине зарослей. Их кони стояли привязанными около тайной тропы, на спинах у трех лошадей постанывали от ужаса и боли в затекших руках и ногах связанные и перекинутые через седло пленницы. Тут же валялась растоптанная корзина, с которой рыжая вышла из города.
Кенас с Лексой развязали путы и помогли девчонкам сесть на землю. Все три были молоденькими крестьянками из деревни, в которой жила Лекса. Они и четверо их братьев работали в дальнем поле под присмотром старой матери одной из девиц, там на них и напали варнаки. Все произошло, как всегда в таких случаях. Братьев и старуху убили, а девчонок связали и увезли. Знали, что крестьяне искать похищенных не начнут – дело это безнадежное. Похитители прихватили их, как случайную добычу, просто по тому, что они попались на глаза. Это девчонки поняли из разговоров своих захватчиков. Завтра или послезавтра в деревню должен идти большой обоз из города. Его-то они и ждали тут, на дороге, а пока осматривались, выбирая удобное место для засады. Еще девчонки услышали, что эти семеро входят в большую банду, что орудует в этой провинции и объединяет такие разрозненные компании, сюда же они забрели в поисках легкой добычи. А схрон готовили для ночевки. Тут и появилась Лекса. Девчонки не очень-то поняли, что произошло, но кони вдруг перестали слушаться седоков и чуть не сбросили на землю свой груз. Лекса что-то крикнула варнакам и те, наскоро привязав взбесившихся лошадей, бросились за ней вдогонку, даже не оставив никого с лошадями и добычей. Впрочем, наверное, разбойники думали, что им предстоит веселая недолгая погоня за дерзкой девчонкой, им и в голову не пришло, что на этот раз развлекаются совсем не они.
Пленницы уже не надеялись на спасение и когда поняли, что на этот раз судьба смиловалась над ними, принялись горячо благодарить Кенаса. Радость спасения омрачала гибель родных, что остались лежать в поле. И Кенас, подсадив девчонок в седла (Лекса, разумеется, обошлась без его помощи), повел свой маленький отряд из леса. Надо было подобрать тела погибших и привезти их в деревню, чтобы родные похоронили их по обычаю. Достаточно уже в этих местах лежит не погребенных трупов, зачем добавлять еще…

Они быстро нашли место, где варнаки застали крестьян. Еще издалека было видно, как уже кружат там черные вороны. В деревне тоже заметили этих вестников смерти, и вдали уже были видны всадники, спешащие к этому же месту. Кенас оглядел тела братьев и старухи. Помочь им было нечем. Он завернул тела в плащи, что нашел в поклаже бандитов, и привязал к седлам. Кони недовольно фыркали, чувствуя запах смерти. В отличие от своих бывших хозяев, они не одобряли убийства.
Всадники из деревни встретили их на пол пути. Они, было, выхватили свои мечи, приняв Кенаса за разбойника, но, узнав, что он везет домой девчонок и мертвые тела их земляков, успокоились. А после того, как бывшие пленницы рассказали, что он в одиночку справился с семерыми варнаками, крестьяне встретили путника радушно и заверили, что староста позаботится о том, чтобы он получил из казны положенный за спасение девчонок выкуп.
С некоторым удивлением Кенас обнаружил, что крестьяне хорошо относятся к Лексе. Он почему-то думал, что пришлые женщины не очень любимы в общине, но было видно, что это не так. Ее приветствовали не менее радостно, чем своих дочерей. Впрочем, здесь она вела себя вполне пристойно. Глаз на мужчин не поднимала, и так ловко закуталась в плащ, что даже когда спрыгивала с коня на землю, умудрилась не обнажить даже щиколоток. Пока Кенаса благодарили за услугу, оказанную их деревне, и на перебой приглашали ночевать в самые уважаемые дома, рыжая незаметно куда-то исчезла, но вскоре опять показалась, уже переодетая в новый балахон и с платком на голове. С ней рядом шла женщина с короткими, до плеч, снежно-белыми волосами, перехваченными жреческой повязкой с амулетами. Спутница была явно старше Лексы, но удивительным образом не производила впечатления старухи, несмотря на приличествующую возрасту одежду. Жрица двигалась легко и грациозно, почти так же, как и Лекса, лицо, хотя и не юное, было красиво какой-то спокойной зрелой красотой, морщин почти что не было, только две жестких складки около рта, которые совсем не портили ее. Даже белые волосы не казались седыми, они сияли какой-то неправдоподобной белизной и, видимо, были такими от природы. Возраст выдавали только глаза. Черные, бездонные, все понимающие и, явно, немало повидавшие. Крестьяне расступались перед ней, но было видно, что не от страха, а скорее, из уважения. Галла, как назвала ее Лекса, уверенно подошла к Кенасу и положила узкую ладонь на его руку.
– Пойдем со мной. – Просто сказала она и, не оглядываясь, пошла к стоящему чуть особняком от остальных построек двору. Сердце Кенаса внезапно сжалось и рухнуло куда-то вниз. Почему-то раньше он совсем не обратил внимания на этот дом, и только после слов жрицы, с глаз как будто упала пелена забвения, возвращая память на двадцать лет назад, в детство.
Это был очень старый дом, со следами многих переделок, обнесенный низким плетнем, потемневшим от старости, но подновленным чьей-то заботливой рукой. И хотя новые хозяева явно неоднократно чинили кровлю и заделывали стены, пострадавшие после пожаров и налетов, это, без сомнения, был именно его дом, тот самый, на пороге которого когда-то стоял отец Кенаса, провожая его на охоту. Кое-где еще сохранились старые бревна со следами пожара. Кенас вздохнул полную грудь воздуха и пошел за этой странной женщиной, что жила в его доме и ждала его. Крестьяне смотрели им в след молча, пораженные этой сценой. Видимо, не часто старая жрица приглашала кого-то к себе. Лекса тихой тенью скользнула следом.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 23.01.2011, 14:32 | Сообщение # 37

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Кенас, вошел и огляделся вокруг со странным чувством, как будто время, сделав петлю, приоткрыло ему маленькую лазейку назад, в безвозвратно ушедшее прошлое. В первый момент ему показалось, что за прошедшие двадцать лет ничего не изменилось в этом жилище. Тот же выложенный из серого камня очаг, шкуры на полу, грубо сколоченный тяжелый стол, и лавки вдоль стены, глиняные кувшины и горшки так же стоят на полке над очагом и будто ждут, что сейчас войдут его мать и сестры, чтобы приготовить обед для задержавшихся в поле мужчин. Казалось, стоит сделать небольшое усилие, и все вернется, прошедшие годы растворятся, как затянувшийся сон, что исчезает бесследно из памяти, оставляя после себя лишь смутное ощущение чего-то тревожного. Вот только надо разлепить глаза и сбросить с себя ночные чары…

Встряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, он прошел к очагу и опустился на шкуры. Не ко времени одолели его воспоминания – что прошло, то прошло, и пути назад нет. Да и не смог бы он, теперешний, вернуться назад, в ту, прошлую, жизнь. Так что напрасно насылают на него боги старые сны – крестьянский паренек, мечтающий о тихой жизни в своем захолустье и свадьбе с соседской девчонкой, погиб вместе со своими родными двадцать лет назад. Кенас его судьбы для себя не желал.
Он заметил, что жрица внимательно наблюдает за ним. Казалось, эта ведьма читает его мысли и отлично понимает, какие чувства одолевают его. Ему даже подумалось, что в ее силах воплотить в жизнь, то что ему только что почудилось – вернуть время вспять. Но он тут же отогнал от себя эти мысли. Нет, пожалуй, такое не под силу даже богам.
Как только эта мысль посетила его, Галла слегка улыбнулась и отрицательно качнула головой, как бы отвечая на его невысказанный вопрос, но промолчала. Кенас тоже молчал, не желая начинать разговор первым. Он хорошо владел искусством держать паузу. Пусть эти странные женщины сами говорят, что им понадобилось от него, а там посмотрим.

Первой заговорила не Галла, а Лекса. Тут, за закрытыми дверями, она снова стала той насмешливой рыжей ведьмой, встретившейся ему на дороге. Скромная девушка, что разговаривала с крестьянами, потупив глаза, как требовали приличия, осталась где-то за порогом. Но заговорила она не с Кенасом, а со старой жрицей.
– Он действительно тот, кого мы ждали? – Спросила она, дерзко разглядывая Кенаса в упор, как будто не нагляделась за дорогу.
– Ты сама сделала выбор. Случилось то, что и должно было случиться. – Пожала плечами та, тоже изучая своего гостя. – Он готов был погибнуть, защищая тебя?
– Еще как! – Довольно хмыкнула рыжая. – Пялился на меня еще у городских ворот. А потом схватился с этими уродами около леса. Конечно, я нарочно их на него вывела, но, все равно, было на что поглядеть. Если бы у него позиция для боя была удобней, мне бы там и делать нечего, он и так бы всю компанию уделал. Грамотно с мечом работает, техники, конечно, не хватает, но откуда бы ей тут взяться.

Кенас моментально почувствовал, что в глазах у него темнеет от гнева. Обычно, мало кто мог вывести его из себя, но, почему-то у рыжей это получалось с первой попытки. Впервые за многие годы Кенас так легко терял контроль над собой. Он и сам понимал, что ведет себя, как глупый юнец – краснеет, злится из-за пустых слов, даже смущается, но ничего не мог с этим поделать и от этого злился еще больше. Определенно, эта девчонка обладала поразительной способностью ставить его в дурацкое положение. Наверное, без темных чар здесь не обошлось, он еще в войске слышал о таких вещах. Да и Сава предупреждал… Ну уж нет! Пусть она владеет мечом, как никто из смертных, пусть она посланница богов, да хоть сама трижды богиня, он не позволит ей лишать его воли и разума!
Жрица не дала ему вскочить и выйти вон из дома. Она неожиданно открыто и совсем не величественно улыбнулась и мягко положила руку на его напрягшееся плечо.
– Не сердись на Лексу, герой. Ты ей понравился, вот она и дразнит тебя.
Лекса фыркнула и отвернулась. Кенас с удивлением увидел, что рыжая ведьма и сама как будто смутилась.
– Подумаешь! – Процедила она независимо. – Было бы кого. Лучше, заставь его снять рубаху и обработай раны. Я не стала ему этого даже предлагать там, на дороге, все равно бы не согласился. Да заодно уговори его помыться с дороги, я бы тоже, кстати, не отказалась.

Кенас уже и забыл про те царапины, что получил во время боя, но Галла не слушала его возражений. Она послала насмешницу Лексу за водой к колодцу и вытащила откуда-то из чулана огромный чан. Женщины поставили греть воду для мытья, а Кенаса усадили за стол, где уже стояли два вместительных глиняных горшка с мясом и картошкой. Он как-то сразу почувствовал голод и с удовольствием принялся за еду.
Неожиданно, Кенас успокоился и с удивлением понял, что чувствует себя в их обществе, как дома, возможно по тому, что и вправду был, наконец, дома. Женщины больше не задевали его самолюбия колкими замечаниями, а просто ухаживали за ним, как за мужчиной, вернувшимся после тяжелой работы. Он с удовольствием вымылся в чане, позволил Галле, раз той так уж хотелось, обработать каким-то снадобьем следы, оставленные мечами варнаков на его груди и руках, уже при луне посидел на пороге, пока мылась рыжая Лекса, и даже не вспомнил, что она упоминала про его судьбу. Галла заговорила об этом сама, когда он с наслаждением растянулся на застеленной шкурами лавке.
– Ты пришел узнать, как жить дальше? – Неожиданно спросила она уже засыпающего Кенаса. Он тут же сел и стряхнул с себя истому подступающего сна.
– Лекса сказала, что ты ждала меня. Зачем?
– Это ты шел сюда. – Усмехнулась в темноте жрица. – У тебя на левом плече татуировка из храма солнца. Она хранила тебя, крестьянин, ставший воином, но рожденный для другого. Она и привела тебя к этому порогу. И нас с Лексой тоже. Но она уже сделала свое дело, дальше решать тебе самому. Ты хороший воин, но твоя судьба выше. Завтра я укажу путь, можешь выбрать его или продолжать жить, как жил раньше. А теперь спи, воин.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
adonvarДата: Воскресенье, 23.01.2011, 21:32 | Сообщение # 38
Воин
Группа: Ополченцы
Сообщений: 73
Награды: 0
Репутация: 113
Статус: Оффлайн
А можно? Можно? Можно? Немного критики? tongue

Ленивы мы - ленив наш век,
Программы мысли заменили,
Несовершенен человек -
Про букву "Ё" совсем забыли.
(Михаил Ера)


Кто с лошади не падал, тот просто на лошади не катался
Cообщения adonvar
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Воскресенье, 23.01.2011, 22:20 | Сообщение # 39

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Вредина biggrin
biggrin biggrin

Честно признаюсь. Когда начинала это писать, только привыкала к компьютерной клаве... и потеряла ё.... а потом так и не исправила - уж больно дело муторное.... biggrin


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
ИриникоДата: Среда, 26.01.2011, 02:35 | Сообщение # 40

Княгиня Ирина
Группа: Авторы
Сообщений: 4809
Награды: 0
Репутация: 4380
Статус: Оффлайн
Кенас, поняв, что Галла уже сказала все, что собиралась, закрыл глаза и отвернулся к стене. Неожиданно он вспомнил то, что случилось с ним много лет назад в храме бога Селя так явственно, будто это было только вчера.

Тогда их сотня под предводительством старого Чурулла Громобоя воевала у южных границ, там, где на много дней пути простирается выжженная беспощадным солнцем степь. Где живут полудикие кочевники, ценящие воду больше, чем золото. Города там встречаются только вдоль широкой реки, в которой водятся страшные водяные звери, крокодилы, похожие на бескрылых драконов. Местные жители приносят им каждое полнолуние кровавые жертвы, чтобы задобрить чудовищ и уберечь себя от их гнева. Впрочем, это не очень помогает, и каждый поход к реке за водой может закончиться гибелью в зубастой пасти.

*

Неожиданно, после ряда тяжелых боев, их сотня получила двадцать дней отдыха. Сотник Громобой почему-то не остановился в городе у реки, он о чем-то пошептался с местным воеводой и повел своих воинов вглубь степи. Три дня шли они по выжженной земле, отгоняя по ночам шакалов и гиен от своего лагеря, кое-кто стал уже роптать и поругивать сотника. Но к вечеру третьего дня перед ними из раскаленного марева возникло удивительное видение. Посреди выжженной степи стоял чудесный зеленый сад, удивительные растения и невиданные деревья склонялись к прозрачной воде круглого озера, на берегу которого стоял величественный Южный храм бога Селя. Его высокие, в десять копий, своды сверкали в лучах заходящего солнца золотыми и серебряными пластинами, изумрудами и алмазами. Огромные резные ворота распахнулись, и из них выбежали златовласые жрицы и жрецы, радостно приветствуя путников. Сотня встретила их появление восторженным ревом.
Конечно, стоило идти через пустыню и мучиться жаждой, чтобы отдохнуть в храме Солнца. Где еще путников встретили бы с такой искренней любовью и радушием? Жрецы и жрицы бога Селя видят свое служение ему в том, чтобы сердечно принимать каждого встречного и дарить ему свою искреннюю любовь. Пусть это будет даже нищий с сумой или отцеубийца, бежавший с каторги, не важно, за воротами храма Солнца его неизменно ждут царские почести и щедрое угощение, а красивейшие женщины будут прислуживать ему все время пребывания там. Считается, что ночь, проведенная в объятиях жрицы Селя, приближает человека к богу и дарует ему частицу солнца. А жена, проведшая в объятьях жреца ночь, избавится от бесплодия и принесет мужу многочисленное потомство. Пожалуй, многие бы мечтали посетить этот храм, если и не ради частицы солнца, то уж во всяком случае, ради прекрасных жриц. Ибо служить Селю могли только те, чьи стать и красота достойны этого ясноликого бога. По всей стране специально посланные жрецы и жрицы храма искали красивых девочек и мальчиков, подходящих для этой цели. Если они находили, что ребенок достоин этой чести, то забирали его у родителей и увозили в ближайший храм для должного воспитания. Семья получала богатый выкуп и становилась после этого благословенной. Даже знатные дома считали для себя великой честью отправить своего ребенка в один из четырех храмов, да и для всех прочих выбор жрецов оборачивался настоящим подарком судьбы. Свободные граждане из простых ремесленников в один миг становились почетными членами общества, с чьим мнением отныне обязаны были считаться даже княжьи ставленники. Крестьяне или рабы получали вольную и средства, достаточные, чтобы заняться каким-либо уважаемым делом. Правда, своего ребенка они больше никогда в жизни не должны были увидеть. В храме проводили обряд посвящения, после которого дети навсегда забывали свою прежнюю жизнь и родных. Все жрецы и жрицы были истинными сынами и дочерями бога Селя. Высокие, статные, с волосами, цвета полуденного солнца, ясными синими глазами и золотистым загаром.
Всего в империи было только четыре таких храма – на юге, востоке, севере и западе. Попасть туда было не просто, все они располагались в уединенных местах, вдали от городов, но если уж судьба приводила путника к воротам этого обиталища любви и света, то перед ним открывались врата ко всем радостям жизни. Пышногрудые, крутобедрые жрицы окружали его любовью и лаской, они танцевали для него и играли на удивительных инструментах завораживающую музыку, услаждая слух своего гостя, к его столу подавались лучшие яства из богатых запасов храма, и в течение месяца он получал там кров и укрытие от всех жизненных невзгод. Но горе тому, кто не желал покидать храм по истечении этого срока. Никто не гнал его прочь, как никто и не удерживал в храме насильно, но если путник оставался хотя бы на одну лишнюю ночь, считалось, что он добровольно согласен стать жертвой ясноликого Селя. Его с почестями препровождали в особую комнату, где содержали под охраной, но как почетного и дорогого гостя до ближайшего праздника Равноденствия, во время которого сжигали на жертвенном огне, зажженном от солнечного луча. В этом же костре добровольно сгорали те жрецы и жрицы, чья красота теряла совершенство, по воле неумолимого времени, болезни или несчастного случая.
Но воинам из сотни Громобоя не грозила эта участь, согласно приказу своего тысячника, они должны были покинуть это чудесное убежище гораздо раньше крайнего срока. Конечно, если кто-нибудь из них выразил бы желание остаться в храме добровольно, тогда бы и сам князь, несмотря на свое славное имя, впрочем, так и не признанное в храмах, не сумел бы приказать жрецам выдать дезертира. Но таких в сотне не нашлось. Зато, все отпущенное им время уставшие в боях воины сполна насладились всеми радостями гостеприимства богатого храма.
Мужчины-жрецы почти не появлялись среди гостей – их черед проявлять гостеприимство наступал, когда мужья привозили в храм бездетных жен, просить милости у бога Селя. Такие, к удивлению Кенаса и его товарищей, находились в избытке среди местных жителей. Они отдавали своих жен на пару дней в заботливые руки жрецов, а сами в это время развлекались на женской половине. Но эти паломники поспешно покинули храм при появлении сотни и не появлялись до конца их там пребывания. Вполне объяснимое благоразумие со стороны мирных обывателей, хорошо знакомых с войсковыми нравами.

Женщины-жрицы, красота которых была пугающе совершенна, одетые в полупрозрачные одежды усердно прислуживали простым смертным: седым ветеранам и зеленым мальчишкам. Днем они поили их редчайшими винами, танцевали перед ними под божественную музыку танцы, от которых кровь закипала в жилах, и дарили безумные ночи. День и ночь сливались в единый праздник, и немудрено было потерять голову и счет времени. Пожалуй, только сотник Чурулл сохранял хладнокровие в этом царстве любви. Кенас, как и большинство его товарищей, предался развлечениям, почти забыв в этом омуте страсти, кто он есть, и зачем он, вообще, здесь находится. Прекрасные, похожие, как сестры, жрицы сразу стали оказывать ему особое внимание. Он не сразу заметил это, опьяненный не столько вином, сколько их изощренными ласками. В ту пору ему только что минуло восемнадцать лет, он был молод, горяч и самонадеян, хотя уже тогда считался одним из лучших воинов в сотне. Четыре года почти что непрерывных боев сделали из щенка молодого сильного волка. Ударом кулака он мог свалить лошадь, а мечом, в конном бою, перерубал противника от плеча до седла. Кожа его еще не успела огрубеть от шрамов, и на лице играл задорный юношеский румянец, длинные пепельные волосы, схваченные по войсковому обычаю ремешком, ниспадали на спину пышной гривой, серые, как грозовое небо, глаза прямо и открыто встречали любой взгляд. Но никто до сих пор еще не говорил ему, что он красив, как бог войны, впрочем, это его и не занимало. Кенас считал красоту чем-то совершенно не обязательным в перечне необходимых мужчине вещей. Но, разумеется, ему было приятно то, что жрицы восторгаются, разглядывая его сильное тело и проводя тонкими пальцами по лицу.


О, quantum est in rebus inane!
Cообщения Иринико
Красницкий Евгений. Форум. Новые сообщения.
Красницкий Евгений. Форум сайта » 6. Город (Творчество форумчан) » Фантастика » Изгои. Или на пересечении времён. (автор Иринико)
  • Страница 1 из 4
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • »
Поиск:

Люди
Лиса Ридеры Гильдия Модераторов Сообщество на Мейле Гильдия Волонтеров База
данных Женская гильдия Литературная Гильдия Гильдия Печатников и Оформителей Слобода Гильдия Мастеров Гильдия Градостроителей Гильдия Академиков Гильдия Библиотекарей Гильдия Экономистов Гильдия Фильмотекарей Клубы
по интересам Клубы
по интересам
legionerus, Andre,


© 2024





Хостинг от uCoz | Карта сайта