Вот так, как-то.
Да, не распродать. А вывезти? Такие люди, как Осьма, все в одном месте не держали, впрочем, об этом я уже писал про Никифора.
Да, примерно так я и думал, а размеры Ратного, как мне представлялось, где-то 150х150 м, только насчет 8-метровых улиц сомнительно - максимум 5-6, чтобы две телеги разъехаться могли, и то, конечно не все проезды такие - Одна или две улицы. Ну, и что-то вроде площади около церкви (тоже совсем небольшой). Средневековые селения были очень тесными именно из-за того, что их приходилось огораживать. По Руси у меня данных нет, а вот про Париж читал, что ширина улиц чаще всего была такой, чтобы рыцарь мог проехать, держа копье поперек седла. И это центральные улицы! Плюс (этого на плане нет, но от ворот, примерно на десяток метров шли две перпендикулярные тыну стенки (на ширину ворот), а в конце этого проезда (разумеется, отступя от стен) стояло поперек какое-нибудь здание глухой стеной к проезду. Так что, получалось, что проехав между этими стенками, надо было потом поворачивать под прямым углом вправо или влево. Все это делалось в целях обороны - с проломом ворот проблемы у штурмующих не кончались.
Увы, комплимент не по адресу, и вот почему. Я имел сомнительное удовольствие быть депутатом в самые "веселые" времена - 90-96 годы. Можете мне поверить: на всяких дерьмократов, либерастов и прочих общечеловеков насмотрелся достаточно и во всяких видах. Так вот: среди них были такие, которые готовы продать нас с потрохами, за бабки или из "принципиальных соображений", кому угодно - Пиндостану, Европоидам, жидо-массонам, эфиопам, марсианам... Но ни разу(!) мне не попался никто, желающий продать нас ляхам! Слишком много у нас накопилось между собой всякого типа "Войско Польско Берлин брало, войско русско помогало". А ведь Ж из тех самых времен! Он мог быть кем угодно, но продаться ляхам... нет, мне такого и в голову бы не пришло! Простите ml-ad, если я Вас разочаровал.
Ратное в плане имело вид замысловатой фигуры, имеющей отдаленное родство с эллипсом, расположившимся в излучине Пивени. Главные ворота смотрели почти точно на север (чуть-чуть к западу), а начинавшаяся от них дорога почти сразу уходила влево – на запад-северо-запад. Прямо же перед воротами и северной стеной тына, примерно в полутора сотнях шагов была опушка леса. Прямо через лес дорогу было проложить невозможно из-за глубокого оврага, который постепенно мельчая и расширяясь, превращался в широкую низину, по которой протекал ручей. Справа от оврага было ратнинское кладбище с часовенкой, а слева – участок леса в форме неправильного треугольника, основанием которого был овраг, а сторонами дорога, которая шагах в двухстах от тына круто заворачивала на север. С западной стороны Ратного от тына до леса было шагов семьдесят, там на опушке, почти вплотную к реке стоял домик лекарки Настены. С южной стороны, где были речные ворота, тын стоял почти на берегу Пивени, а с восточной стороны между тыном и берегом Пивени все место занимали огороды. Вела от ворот и еще одна дорога, она шла на восток, между огородами и кладбищем – на Выселки.
Извините, но не знаете вы, видать, как безотцовщина привязывается к крутым мужикам, окруженным флером военной или уголовной романтики. Вспомните, как "дуэлянт" Потап все время оглядывался на старшего брата, а Первак-то почище того братца будет, и Вторушу, наверняка защищал и, по своему, воспитывал. Так что, не на пустом месте у меня это все, не на пустом... А вариант Ирины мне понравился - женщины... они многое видят...
… Публика начала потихоньку притекать в нижний кабак уже после того, как с помоста вынесли четвертого побежденного в кулачном поединке. Воскресенье, конечно же, Божий день, но если с утра отстоял службу в церкви, потом чинно-благородно отобедал с семьей, потом вздремнул немножечко после обеда, то почему бы и не заглянуть вечерком в Никифоровский Циркус? Тем паче, что на торгу вывесили доску: приехал де силач из Пинска и похваляется наших мордобойцев побить! Начальная ставка 3 к 5 – поставил три куны, получил пять, если угадаешь победителя, конечно. Кое-кто седьмого поединка (с этим самым пинским силачом) так и не дождался – кто продул, кто, наоборот, выиграл и торопился обмыть дуром приплывшее серебро, а кого, особо горячего, и вышибалы из Циркуса на кулаках вынесли. Куда таким идти? Да прямая дорожка в кабак, благо идти недалеко, да и поставлен кабак так, что по пути от Циркуса к городским воротам его никак не минуешь. А уж по окончании седьмого (последнего) поединка, после того, как хвастливого пинчанина унесли, а Семка Убой получил свою гривну (за победу) и четыре выбитыз зуба пинчанина (на счастье), народ ломанулся в кабак и вовсе стадом. И не только в нижний – застучали сапоги и по лестнице, ведущей в верхний кабак – для «чистой» публики. А там уж все готово: и скатерти белые чистые, и музыка тихонько играет (дабы приятной беседе не мешать), и напитки-закуски не чета тем, что в нижнем кабаке – там-то лишь бы побольше, да позабористей. Здесь же благолепие, даже вышибалы с обшитыми кожей деревянными дубинками глаза не мозолят, а где-то за занавесочкой бдят. Братья Лукичи – Федор и Павел – на могучую стать и похвальбу пинчанина не купились – поставили на своего, Туровского бойца, хотя Семку Убоя и не любили за зверообразность, буйный нрав и мерзкую привычку плеваться во время поединка в первый ряд зрителей. Поставили и выиграли, настроение было приподнятым. И компания подобралась, не то, чтобы совсем уж приятная, но достойная – княжий полусотник Илья Хайло и подручный княжьего вирника, содержатель склада изъятых товаров Антип. Этот вообще никогда не проигрывал (злые языки болтали, что неспроста, правда единства во мнениях не было – одни грешили на колдовство, другие на дружбу и какие-то совместные дела с хозяином Циркуса Никифором). Назвать Антипа приятным в общении человеком, пожалуй, никто бы не взялся, а в делах торговых он и вовсе был зверь зверем, но не отнимешь: с выигрыша всегда проставлялся щедро. К полусотнику же Илье братья Лукичи относились покровительственно – когда делали ставки, Илья всегда следовал примеру братьев – на свою удачу не полагался, а соображалка, видать, тоже помогала плохо – это тебе не мечом махать, тут умственность требуется. А у кого ж она (умственность) как не у купцов? Посидели, выпили-закусили, поговорили о поединках следующей недели и об объявленных Никифором скачках, где вроде бы, тоже будут приниматься ставки. Послушали Илью, рассказавшего о том, что дело это вовсе не новое – в Царьграде издавна существующее. Ипподромом называется, только скачут там не верхом, а на колесницах ездят. Потом послушали, как дерутся в нижнем кабаке (Илья с Антипом даже сходили посмотреть с верха лестницы. Смотрели, правда, недолго – во-первых, вышибалы довольно быстро драчунов угомонили, во-вторых, Антипу чуть не досталось в лоб прилетевшей снизу глиняной кружкой). И все это под ставленый мед, да греческое винцо – настроение стало и вовсе радужным, даже где-то игривым. Илья, под это настроение, принялся рассказывать про цареградских распутниц (прямо, можно подумать, что сам видел, а на самом-то деле пересказывал байки наемников, служивших у греков, да и то не в самом Царьграде, а на восточных рубежах империи, где, кроме диких турок-Сельджуков, никого и нету). Антип слушал невнимательно, все время оглядываясь на музыкантов, наконец не вытерпел и подозвал полового (словцо новое, а гляди-ка, прижилось, будто с детства знали). Поинтересовался, когда будут песни, и, получив уверения, что вот-вот, блудливо подмигнул Илье. «Вот-вот» длилось долго – умели никифоровские людишки серебро из посетителей тянуть – хочешь не хочешь, а пока ждешь, еще выпивки закажешь. Наконец, на возвышение, где размещались музыканты, выплыла «краса ненаглядная и золотой голос» - сама Анфиса Горлица. Ну что за баба! Былина древняя богатырская, а не баба! Губы сочные, румянец во всю щеку, глаза – глянет обожжет, рост подстать воину, а груди (ох, мамочки!) как говорится: «на одну лег, другой укрылся»! Какой-то мелкий сарацин, сидевший у другой стены, аж заскулил тихонечко от восторга. А голос! Лукичи сами не видели, но от людей, достойных доверия, слыхали, что побившись об заклад, купцы с дружинниками, как-то уговорили Анфису подняться на колокольню. Так на ее «О-о-о-о!» сам большой колокол тихим звоном отозвался! Как запела… даже в нижнем кабаке шум затих! Поначалу-то все былины распевала, а потом ударили музыканты плясовую! Эх, плясать в кабаке невместно, но никто же не мешает ногами топать, да кулаками по столу лупить! Ну, побьется посуда немного, так не голытьба же из нижнего кабака – расплатятся! Даже, если кто особо горячий и стол поломает, тоже не беда – тут же новый притащат – в Никифоровых кабаках все для гостей, только плати! Ну, а чуток попозже, запела Анфиса то, чего Антип (да и другие гости) дожидался – о плотских радостях. И не то, чтобы совсем уж похабщина, какую скоморохи горланят, но такое, что чресла разжигает почище скоморошьей похабели. И, как по волшебству: раз – только что были половые, а, глядь, вместо них девки промеж столов с подносами в руках пошли! И как пошли! Все в новопридуманных платьях, что в мастерской у боярыни Марии Фроловны шьют, под мантильями не косы – волосы завитые, да хитро уложенные, на груди платье узкое (о, Господи, соблазн бесовский!), широкий низ туда-сюда покачивается и шелестит так завлекательно, а под ним каблучки: тук-тук, тук-тук… Мелкого сарацина, с непривычки, затрясло бедного, даже заопасались, как бы падучая с ним не приключилась. Антип сразу же, как на иголках заерзал на стуле (тоже вещь новая, но привыкли же!), первую девку пропустил, а вторую остановил: - А полюби меня, красавица! - Что ж такого доброго молодца не полюбить? Серебришком-то позвенеть способен? - А то! - Вот и ладно, да ты не торопись, вот медку-то испей доброго, или тебе больше вино по вкусу? Знает, зараза, что после появления девок, все питие в никифоровом кабаке вдвое дороже становится! Но Антипа уже не удержишь. - Пойдем, пойдем в светелку, там и выпьем! Федор Лукич чуть не застонал вслух. Умеет же Никифор дело поставить… прохиндей, туды его в печенку! Жена дома, полюбовница на посаде, да и холопок, очень даже пригожих, в достатке. Но до них же тащиться через полгорода, а душа-то прямо сейчас горит (да и не только душа). Ох, права супруга Авдотья Романовна – кобель, кобель и есть, прости Господи! А! Пропади оно все пропадом, знал же, куда шел! Свечку… Николе Мирликийскому, покровителю плавющих и путешествующих… десяток свечей… А сарацин-то! Аж троих девок с собой поволок! Мелкий, мелкий, а гляди-ка ты! Богородица, Мать Пресвятая Заступница… пуд воску пожертвую… потом… - А полюби меня, красавица!!!
Вот так как-то.
Ну а текст Ольги... один раз она меня уже зацепила - сходу написал (еще 4-я книга была не закончена) и все ждал, когда можно будет "женскую главу" пристроить. Вошла в 6-ю книгу (если в редакции не зарубят). Так и нынешний текст Ольги - уже появились всякие мысли и хочется работать... но надо заканчивать 6-ю.
ЗЫ. А Басилашвили не люблю - не как актера, а как дерьмократа.
Я вообще 6-ю книгу пишу с апреля! Никогда еще так не зависал.
Вестника, похоже, дома нет. Придет - выложит. Дергать по мобиле не буду - должна же у человека и личная жизнь быть!
Да, с этим у меня беда - малограмотен я в этих вопросах, только риторикой и спасаюсь.
А вот тут поспорю! Формально-то вы правы, да и вообще у нас разные весовые категории - я пожиже. НО! А если параллелизм конструкции в ином? Женщины! Да, пусть богини, но женщины (ибо женщина - всегда женщина), в силу тех или иных обстоятельств, оказавшиеся в более строгих или менее строгих рамках нрасвственно-поведенческих ограничений. И более масштабное, более величественное, всеохватное чувство материнства (не только в отношении своих собственных детей), как следствие примата духовного над плотским (пусть и вынужденного, но примата). Не это ли легло в основу особого культа Бгородицы у славян? Да, наряду с пережитками матриархата, согласен, но (опять но) одно дело - отдельный персонаж обширного пантеона и совершенно иное - особое положение в монотеистическом культе. Тут, ИМХО, одних пережитков недостаточно, нужна новая позитивная идея. Надеюсь не выглядит бредом в глазах специалистов?
Увы, увы - средневековье. перманентные боевые действия - от масштабных сражений, до мелких стычек. И у определенного социального слоя оружие - повседневная деталь одежды. Чем больше влезаю в материал, тем больше убеждаюсь: "дикий запад" 19-го века - благопристойный пансионат в сравнении с Русью 12-го. А ведь еще не случились: ни татаро-монгольское нашествие, ни столетняя война, ни... да сами все знаете. НО! Но, черт возьми, умудрялись при этом любить, радоваться, совершать благородные поступки, блюсти честь... По-моему, не ужасаться, а восхищаться надо! Другое дело, что об этом тоеже надо писать, а не только о мордобое. Тут Вы правы! Правда: любовь на фоне мордобоя, а не мордобой на фоне любви... Тут прав я!
Поклон тебе и благодарность, ml-ad! Мафусаил, pythonwin, не обижайтесь, пожалуйста.
Ну, разумеется, и она упомянута в этом эпизоде. Только, вот, сочинили ее задолго, задолго до появления христианства. Помните, как Нинея в 1-ой книге спрашивала ГГ, был ли Экклезиаст христианином?
Принято. +1
Вы серьезно? А кем из Патриархов - покойным Алексием или нынешним?
Мне как-то показали табель одного моего родственника за 5 класс. Точно не помню, но это был документ из украинской школы примерно конца 20-х годов 20-го же века. Высшие оценки там были "Видминно" и "гарно" средних оценок не помню, но одна запись врезалась в память на всю жизнь: "Спивание - дюже погано".
Теперь о том, почему я выбрал пятибалльную цифровую систему, а не качественную (от "отменно" до "очень плохо"). Учим-то будущих купцов! Они должны уметь оценивать в цифрах все! Именно в численных, а не в качественных значениях, в том числе и иметь некую основу для перевода качественных оценок (хорошо - плохо) в те же цифры. Это одна из основ управления - умение грамотно формализовать любое обстоятельство, а что может послужить основой этого умения, как не въевшаяся с детства система цифровых оценок? Можно спорить о том, что лучше - пятибалльная или десятибалльная (или вот 100 балльная, которую пытаются навязать нашей школе) система, но в том, что она должна быть цифровой, у меня сомнений нет.
