Мы с братом жили дружно, хотя иногда, конечно, и ссорились, и дрались. Как же без этого? Однажды, помню, устроили битву на подушках. Мама сочла меня зачинщицей и отшлепала —единственный раз в жизни. Андрея не тронула, и я обиделась. В детстве часто казалось, что родители любят брата больше, чем меня. Я не знала, что он приемный. А они, наверное, боялись обидеть Андрея, недолюбить.

Потом все равно пришлось проявлять строгость. Помню, как в детстве собирались все вместе в большой комнате и пели новогоднюю песню величание. Я до определенного возраста не создавала особых проблем, а Андрей не был пай-мальчиком.

Сначала его отдали в очень хорошую спецшколу, но он проучился там только год. Нахватал «двоек», учителя заявили, что дальше он не потянет. Пришлось переводить в обычную. Меня через два года определили туда же. Хотя мама моей детсадовской подружки предлагала:
—Давайте отдадим наших девочек в спецшколу, будут вместе ходить.
—Нет, — сказал папа. —Андрюшу оттуда выгнали, значит, и Наде там делать нечего. Будет учиться в той же школе, что и брат.

Он не хотел нас противопоставлять. И родная дочь, и приемный сын были ему одинаково дороги. Отец над нами трясся, боялся, что простудимся, заболеем. Страшно ругал за то, что ходили дома без тапочек. Помню, однажды мы с Андрюхой простыли, и он стал нас лечить. Отвел в ванную и велел нюхать какую-то гадость. Это был нюхательный табак.

Мы чихали как сумасшедшие, вытирали сопли и ныли:
—Па-ап, может, хватит?
—Нет, не хватит, — не отставал он. —Давайте, давайте, все вычихивайте, чтобы в носу не осталось микробов.
Отец очень долго страдал от гайморита и боялся, что мы тоже его подхватим. Где нашел этот рецепт, не знаю. Он ухитрялся прочитывать кучу книг, журналов, выписывал «Науку и жизнь» и «Крокодил», хранил на даче подшивки.