Лавр, осмотревшись, злобно ощерился и повернулся к Кузьме.
– Сынок, сбегай-ка в кузню, пусть приготовят горн, а заодно и ее брата Неждана прихвати по дороге. Пусть, – добавил он с людоедской нежностью в голосе. – Пусть тоже поучаствует в нашем разговоре.
Корней только удивленно воззрился на сына, настолько удачно тот скопировал его любимую интонацию.
– Отец, – повернулся он к Корнею. – Этого приколотого урода я выдаю тебе головой. А вот ее допрошу лично.
– Я с тобой пойду, сынок, – отозвался воевода. – Вместе пытать станем.
Лавр несколькими пощечинами привел женщину в чувство и, намотав ее волосы себе на кулак, поволок к кузне не обращая внимания на ее отчаянные вопли.
Вскоре заявился и Кузьма, присел рядом с братом и задумчиво уставился куда-то в потолок. Неожиданно от кузни донесся страшный звериный вой, после которого в поселке наступила полная тишина. По бледному лицу Первака обильно катился пот. Появился мрачный дед, хмуро взглянул на мертвенно-бледного Первака и сказал.
– Не надейся, легкой смерти тебе не будет.
Отцепив дрожащего парня от стены, мужи его связали и повезли на телеге в Михайловск к нурманам в кузню. По дороге братья расспросили деда о результатах допроса. Тот поведал, что у этой женщины были шашни с Перваком еще в Куньем, а самому Перваку было двадцать три года. Он вроде как был из большого разбойного селища, Листвяне не был даже родичем. Происходил из села извергов, где был убит Агей Лисовин. Тогда он убежал в лес и сумел выжить. Листвяна нашла мальчишку и усыновила его. Первак решил отомстить Лисовинам, влившись в их род, используя для этого Листвяну и Томилу. Подробностей женка не знала, но поведала и о том, что Первак вроде как был знаком с Шуйцей, тем самым лесовиком, которого Михайла оскопил на дороге в Кунье. Однако с каждым днем Первак натыкался на неожиданные препятствия. Вначале Листвяна пригрозила ему смертью, если он тронет Томилу. Затем в лице Михайлы Первак узрел самое главное и непреодолимое препятствие, которое возвышалось перед ним нерушимой скалой. На довершение всего он получил тяжелую рану в первом же серьезном бою, а когда поздоровел, то оказалось, что он лишен уже всех союзников, в том числе и сводных братьев. Все это он поведал ей – единственной женщине, которой он мог посетовать на свою злую судьбу. После этого Лавр самолично перерезал горло Неждану, а женщину запихнул головой в пылающее горнило.
Первака рвали на куски в течении суток. Поведал он немало, и закончил свою жизнь в мешке к камнями, который был брошен в Пивень, совсем неподалеку от того места, где в свое время погиб куньевский волхв.
Неожиданно в крепости появилась Татьяна, которая поспешила предупредить возвращение Корнея и падающие кары на голову вконец несчастной Листвяны. Их диалог получился коротким, но выразительным.
– Здравствуй, батюшка.
– Кхе! Танюха, ты-то чего сюда приехала.
– Ну как же, батюшка. Надо же человеческие души спасать от гибели неминуемой.
– Это ты о ком, доченька?
– О тебе и о Листвяне, батюшка. Прости ее, вина была, но не измена. Помилуешь ее сейчас, она весь свой век за тебя молить будет и слова поперек не скажет.
Корней не ответил, только крепко задумался. И ведь правду невестка сказала, правду. Листвяна ему и сейчас дорога, а к приближающейся старости и того пуще. Да и ребенок у нее будет скоро, его ребенок, Лисовин.
– Быть по твоему слову, доченька. Так я и поступлю.
– Тогда поезжай сегодня, батюшка. Облегчи души – и ее, и свою.
И замолчала, увидев подходившего Лавра с великолепным золотым крестом в руках. Всю ночь он трудился над ним, вкладывая свое недюжинное умение и душу.
– Танюша, – прошептал он, протягивая ей крест. – простишь ли ты меня, дурака несчастного, в последний раз и отныне навеки. На том крест целую и сынов наших в свидетели призываю.
– Ладо мой, – улыбнулась Татьяна. – Ты давно уж прощен, перед крестом и богами славянскими.
Никто не обратил внимания на застывшую соляным столбом Юльку. Та была очень издергана последними событиями и с благоверным ужасом взирала на блиставшую перед воями Татьяну.
– Это же Добродея, – прошептала лекарка. – Добродеями не рождаются, нет, ими становятся самые волевые женщины Погорынья.